Олли выпивает бокальчик хереса, оставленного для Санты, и глядит на коллекцию фарфоровых кошек в серванте, вероятно, прикидывая, войдут ли они все в его карманы, а я выношу к задней двери телевизор.

— Оставь ты эту дрянь на месте, и пошли наверх, — говорю я.

Мы находимся здесь минут пять, не больше, а дело почти уже сделано. Не люблю задерживаться в доме надолго, если знаю, что хозяева где-то поблизости. Стоит одному из них надумать вернуться и немного вздремнуть или поставить видак на запись, когда по телеку начинается что-нибудь интересное, и мы по уши влипли.

Я прохожу в спальню хозяев, а Олли — в соседнюю комнату. Судя по всему, сегодня над нами летает святой покровитель грабителей: на тумбочке рядом с кроватью я нахожу бумажник с семьюдесятью фунтами наличными и двумя кредитными картами. Хозяин, по-видимому, решил, что на пьянке в соседнем доме все это ему не понадобится. Хозяйка же свой кошелек не оставила. Наверняка утащила с собой в сумке вместе с набором принадлежностей для боевой раскраски, тампонами и половиной всех своих шмоток.

Я шарю по выдвижным ящикам комода, когда Олли входит в комнату и направляет луч фонаря мне в лицо.

— По-моему, мы нарвались на неприятности.

Мое сердце с силой ударяется о грудную клетку, а мочевой пузырь мгновенно наполняется до отказа.

— В чем дело? — спрашиваю я, шмыгая к окну и выглядывая наружу.

На улице никого нет, но, возможно, кто-то уже вошел в дом, хотя я ничего не слышал.

— Пойдем со мной, — говорит Олли, жестом показывая, что нам следует выйти из спальни. — Вот там.

Я следую за ним по коридору к третьей комнате справа. Олли останавливается в проеме двери и отступает в сторону. Я жду каких-нибудь объяснений, но Олли молчит. Просто стоит и светит фонарем вовнутрь комнаты. Я протискиваюсь мимо него и смотрю туда, куда падает луч.

— О господи! — все, что я могу сказать.

Мальчику на вид лет семь, а девочке и того меньше, максимум пять. Они смотрят на нас, парализованные от страха.

По щекам катятся струйки слез. Оба в пижамах и сидят на полу, прижавшись друг к другу. Мы не заметили бы их, если бы они спрятались где-нибудь в дальней части комнаты, но подобная мысль, наверное, даже не пришла им в голову. Я опускаюсь перед ними на корточки.

— Не свети прямо на них, — говорю я Олли. — Все в порядке, не происходит ничего страшного, не стоит нас бояться. Мы просто… Мы не сделаем вам ничего плохого. Верите? Как вы себя чувствуете? — Дети дрожат как осиновые листы. — Все в порядке, все в порядке…

— Нас прислали сюда ваши мама и папа, — говорит Олли.

— Да, ваши мама и папа попросили нас прийти с вечеринки и посмотреть, как вы тут. Они очень за вас беспокоятся.

Первым звук подает мальчик — громкое сопение, почти хныканье.

— Ваши родители захотели, чтобы мы проверили, спите вы или нет, и чтобы сообщили Санта Клаусу, что уже самое время положить под елку подарки.

— Эй, дядя Бекс, — говорит Олли. — Нам пора.

— Иди отнеси телек в фургон, — отвечаю я. — А я пока побуду здесь, надо убедиться, что они в порядке.

Олли разворачивается и выходит из комнаты, даже не попытавшись вступить в спор, что я расцениваю как очередное рождественское чудо.

— Эй, постой! — кричу я ему вдогонку. — Оставь поезд и Экшн-Мэна.

Спустя пять минут мне удается-таки уговорить детей вернуться в кровати и узнать после вереницы вздохов и всхлипываний, что их зовут Эшли и Сара. Любимая игрушка Эшли — его тираннозавр Рекс, а на Рождество он хочет получить велосипед, а Сара любит свою куклу и ждет от Санта Клауса дом для Венди.

Олли возвращается и кивает мне.

— Готово, пойдем.

— Мне и дяде… Роджеру пора уходить, но не волнуйтесь, ваши мама и папа…

— Два чертовых придурка, можете так им и передать, — отрезает Олли. — Бекс, твою мать, пойдем наконец отсюда!

— Поосторожнее с выражениями! — рычу я в ответ. — Здесь ведь дети.

— Ты меня достал!

Олли хватает меня за рукав, поднимает на ноги и тащит к двери.

— Нам пора, — шепчу я малышам. — Пока.

Мы сбегаем вниз по лестнице, вылетаем через заднюю дверь, на цыпочках крадемся по гравиевой дорожке к фургону, садимся в него и уезжаем.

— Вот ведь твари, — говорит Олли. — Бросили детей одних. Парочка скотов! А что, если бы мы были извращенцами, педофилами, убийцами или кем-нибудь еще?

Я полностью с ним согласен. Парочка скотов! Олли в таком бешенстве, что собирается вернуться, заявиться на ту проклятую вечеринку, выцепить этих двоих и устроить им такую порку, какой они оба заслуживают. Мы решаем, что это не лучшая затея, но оставлять все как есть не желаем. Поэтому двадцатью минутами позже звоним по 999 с автомата за пределами города, и я, накрыв рот старым носовым платком, сообщаю, что в таком-то доме на такой-то улице оставлены родителями двое маленьких детей.

Через десять минут в дом приезжает спецбригада. Они взламывают дверь и находят детей. В этот момент веселящиеся в соседнем доме начинают обращать внимание на посторонний шум, и родители детей с бокалами в руках наконец-то выходят на улицу.

Об этом случае написали в местной газете. РОДИТЕЛИ, ОСТАВИВШИЕ ДЕТЕЙ ОДНИХ ДОМА, АРЕСТОВАНЫ ПОСЛЕ ЗВОНКА ГРАБИТЕЛЕЙ. Этих двоих оштрафовали на пятьсот фунтов, а детей взяли на заметку как «воспитываемых в ненадлежащих условиях». Нас же с Олли прямо в статье поблагодарили за донесение на Осгудов.

Осгуды.

Как непонятно устроен мир.

Парочка скотов!

Естественно, встреча в доме Осгудов была не первой в моей практике. Нечто подобное случилось со мной и в тот раз, когда несколько лет назад я обчищал дом в новом жилом массиве на берегу реки. Готовились и я, и Олли к этому делу на протяжении нескольких месяцев. Один из наших приятелей, участвовавший в строительстве того дома, снял копию с ключа от парадной двери и продал ее мне за определенную сумму. Нам оставалось лишь дождаться момента, когда дом достроят, и в него въедут люди.

Прошло пять месяцев. Однажды, проезжая мимо, я заметил, что в доме горит свет, а на окнах увидел занавески. К сожалению, Олли — этот дурачина — в тот момент в очередной раз сошелся со своей старой подружкой, опять завязал с грабительством и стал порядочным человеком; он даже устроился на прежнюю работу — охранником у дверей «Глитси», в чьи обязанности входило не впускать вовнутрь посторонних и скидывать с лестницы пьяных. Я говорил ему, что его пташка наверняка спит с кем попало, пока он ночи напролет торчит на своей идиотской работе, но все без толку.

И вот я иду на дело один, хотя такой расклад не особенно меня устраивает. Но я нуждаюсь в деньгах, а другие парни, кому я предлагаю сходить со мной в паре, отвечают отказом.