— Мне так жаль, Кристин, — сказал он. — Так жаль. Но я делаю все, что в моих силах, и думаю, что смогу вам помочь. Серьезно. Пожалуйста, верьте мне.

— Я верю, — сказала я. — Верю!

Я сидела, положив руку на стол, и он накрыл ее своей. Ладонь у него была тяжелая, горячая. Он сжал мои пальцы, и мне вдруг стало неловко — и за него, и за себя. Я взглянула на него, его лицо выражало грусть и только; я поняла, что это был просто порыв, молодой мужчина утешал стареющую женщину. Не более того.

— Прошу прощения, мне надо выйти в туалет, — сказала я.

Когда я вернулась, он уже налил нам кофе, и мы молча пили его, сидя друг напротив друга. Казалось, доктор не хочет встречаться со мной глазами — он углубился в изучение своих записей, неловко ерзая на стуле. Сначала я подумала, что он стесняется того, что пожал мне руку; но наконец он взглянул на меня и сказал:

— Кристин, я хотел бы задать вам вопрос. Точнее, два вопроса.

Я кивнула.

— Во-первых, я решил написать о вас исследование. Это совершенно необычный случай в данной области, и я думаю, придание его огласке в рамках научного сообщества принесло бы огромную пользу Вы не возражаете?

Я взглянула на стопки журналов, что высились справа и слева на его столе, на полках, в шкафах. Значит, таким образом он решил сделать, ну… или упрочить свою карьеру? Вот почему я здесь? Я хотела сказать ему, что нет, мне не хочется, чтобы он использовал мою историю, но в конце концов помотала головой и сказала, что не возражаю. Он улыбнулся.

— Хорошо. Благодарю вас. Тогда второй вопрос. То есть пока это только идея. Хочу попробовать с вами кое-что новенькое. Вы не против?

— О чем вы говорите? — спросила я. Мне стало не по себе, но, с другой стороны, я была рада, что он хочет поделиться со мной чем-то важным.

— Смотрите, — он сделал паузу. — Согласно документам, поженившись, вы с Беном какое-то время жили вместе в съемном доме на востоке Лондона. — Пауза. Ни с того ни с сего я услышала голос матери: «Это жизнь в грехе!» Поджатые губы, жест рукой досказали остальное. — А потом, приблизительно через год, вы переехали в другой дом. Вы жили там довольно долго, до того дня, как произошла авария. — Он снова помолчал. — Дом расположен сравнительно недалеко от вашего. Я подумал, мы могли бы съездить туда прямо сейчас, по дороге. Что думаете об этом?

Что я думала? Я сама не знала. Это был вопрос на засыпку. Я знала, что это было бы разумно, что эта поездка могла помочь в каком-то мистическом смысле, но почему-то не испытывала такого желания. Словно почувствовала, что мое прошлое таит какую-то опасность. И ехать в этот дом не стоит.

— Даже не знаю, — сказала я.

— Вы прожили там много лет, — сказал он.

— Знаю, но…

— Мы можем просто посмотреть на дом снаружи. Заходить необязательно.

— Заходить? — удивилась я. — Но как…

— Не волнуйтесь, — сказал доктор. — Я написал письмо нынешним хозяевам. Мы говорили по телефону. Они будут очень рады, если от осмотра дома будет какая-то польза.

Признаться, я была очень удивлена таким поворотом.

— Вы серьезно?

Он покосился в сторону — ясно, что он что-то недоговаривал. Интересно, что он пытался от меня скрыть?

— Да, — ответил он. — Кстати, не для всех пациентов я иду на такие подвиги. — Я молчала. И он сказал с улыбкой: — Кристин, я правда думаю, что это может помочь.

Разве у меня был выбор?

По дороге я собиралась записать новые впечатления в дневник, но путь был действительно недолгий, и я как раз дочитала последнюю запись, когда мы приехали на место. Я закрыла дневник и огляделась. Дом был братом-близнецом того, в котором я проснулась утром — чуть не забыла, в котором я теперь живу, — тоже из темно-красного кирпича, с деревянной выкрашенной дверью, эркерным окном и ухоженным садиком. Разве что дом выглядел побольше, чем наш, а окно под крышей подсказывало, что там мансарда, которой у нас не было. Вот загадка: зачем надо было переезжать на каких-то пару миль практически в такой же дом? Но потом до меня дошло: это было бегство от воспоминаний. Воспоминаний о счастливом времени, до роковой аварии, когда нам было хорошо и мы жили обычной жизнью. А ведь Бен сохранил их, пусть даже только он.

И тут меня посетила надежда, что дом поможет мне что-нибудь вспомнить. Разбудить прошлое.

— Я хочу войти, — сказала я.

Здесь я остановлюсь. Я хочу дописать, но все это слишком важно, и мне не хотелось бы торопиться, а Бен должен вернуться с минуты на минуту. Он и так задерживается; уже стемнело, тишину улицы периодически нарушает шум мотора. Я слышу, как к домам подъезжают машины, одна за другой, скоро и Бен будет здесь. Лучше я пока прервусь и спрячу дневник понадежнее, в самую глубину шкафа.

Продолжу позже.

* * *

Я как раз накрывала коробку крышкой, когда пришел Бен — в двери повернулся ключ. Он вошел, сразу позвал меня, я крикнула, что спускаюсь. Хотя я спешила, но постаралась хорошенько спрятать коробку. Потом я тихонько прикрыла дверь шкафа и пошла вниз.

Вечер был напряженный. Пока мы ужинали, я думала, может, мне удастся вернуться к дневнику перед мытьем посуды. Но увы. Зато когда мыла посуду, то придумала разыграть мигрень. К счастью, когда я закончила прибираться в кухне, Бен сказал, что ему нужно позаниматься в кабинете. Я вздохнула с облегчением и сказала, что иду спать.

Я и правда забралась в постель. Мне слышно, как Бен щелкает по клавишам компьютера — какой приятный, успокаивающий звук! Я уже перечитала то, что написала до прихода Бена, и снова живо представила, как стояла сегодня перед домом, в котором некогда жила. Теперь я могу все подробно записать.

Все случилось на кухне…

Доктор позвонил в дверь — очень резкий звонок, — и хозяйка дома, Аманда, тут же открыла дверь. Она пожала руку доктору Нэшу и кивнула мне с выражением жалости, смешанной с восхищением.

— О, вы, должно быть, Кристин! — сказала она, склонив голову чуть набок и протянув мне руку с идеальным маникюром. — Прошу вас!

Он закрыла входную дверь. На ней была кремового цвета блузка, золотые украшения. Она представилась и добавила:

— Вы можете оставаться здесь столько, сколько нужно. Договорились?

Я кивнула и огляделась. Мы стояли в ярко освещенной прихожей, устланной ковром. Поток солнца падал сквозь панорамное окно прямо на букет алых тюльпанов на декоративном столике. Тянулось неловкое молчание.

— Дом прелестный, — сказала наконец Аманда, и на миг мне показалось, что мы с доктором Нэшем — потенциальные покупатели, а она — риэлтор, умело ведущий переговоры. — Мы купили дом почти десять лет назад. Мы его обожаем. Он такой светлый! Не хотите ли пройти в гостиную?

Мы последовали за хозяйкой. Гостиная была большая, обставленная со вкусом. Но я не ощущала ничего, никакого смутно-знакомого чувства. Это могла быть комната в любом доме, в любом городе.