Пусть не подумает всё понимающий и всё знающий читатель, что автор специально загнал их туда, дабы они имели возможность пойти к директору или завучу и, как того требует газетная гражданская совесть каждого, указали на безобразия, происходящие прямо под носом. Просто Феде, да и Аполлону, банально захотелось «кое-куда», а до ближайшего, да ещё и не закрытого на вечный ремонт общественного туалета было не только рукой, но и ногой не подать.

Метнувшись в один конец коридора и не обнаружив там искомого, герои побежали в другой конец. Там оно было, но… женское, а на втором этаже это оказалась… учительская. И на всём пути по стенам висели газеты, плакаты и стенды на… французском языке.

Школа была не самая аристократическая, но с французским уклоном. Не зря около неё, да и в ней, паслись типы подобные длинному, ведь на каждом втором ученике что-нибудь да было из престижного, а значит и остродефицитного шмутья.

Наконец друзья нашли то, что искали.

Справив не бог весть какое секретное дело, они уже хотели выйти, но вдруг снова услышали молодые голоса, причём и тут весьма четко, но с присутствием другого эффекта – реверберации.

– Ой, пацаны, тащимся-я… – тянул первый голос.

– Тащимся-я… – эхом вторили ещё два.

– О-о! Пацаны-ы… галёники у меня. Тихо, тихо!.. Сон вижу… О-о… – опять пропел первый, и на секунду воцарилось молчание.

– А чё… братан… крыша едет? Да? – спросил один из вторых с завистью.

– Тихо, тихо! Не мешай… – протянул первый.

Видимо, крыша ехала баллов на семь, причём вместе со всем домом.

– А-а! А-а!.. – вдруг закричал третий.

– Ну, ты уже погнал по приколу, идиот! – выругался второй. – Сейчас же нас выкупят. Ишак!..

– Помалкивай! – ответил ему «погнавший» и тут же блаженно затянул – О-о… хорошо пацаны-ы… Директрисы нет… Директриса в отпуске… О-о… Кумарим…

– Чё… на физику не пойдём?.. – спросил первый голос.

– Да ты чё-ё?.. В таком виде?.. – удивился второй. – Сразу же выкупят.

– Да кого выкупят? Чё?.. – возмутился первый. – У меня шлифты красные? Да? Посмотри на мои шлифты. Красные?

– Красные, – ответили сразу второй и третий.

– Надо, наверное, закапать… а то опять из орбит вылезут… – сокрушился первый. – Сразу же выкупят…

– Да-а… и разбагрят… – подтвердил третий.

– Ну, ладно… чё… тогда давайте бомбанёмся ещё на два урока? – предложил первый.

– У-у! Ништяк! – неожиданно заорал третий.

– Чё?.. Чё?.. Поймал? – завистливо воскликнули первый и второй.

– Поймал, поймал!.. Тащимся, пацаны-ы!.. Давайте помолчим!.. – запел третий.

– Правильно, – поддержал первый и сделал несколько глубоких вдохов. – У меня тоже… опять галёники…

Друзья выглянули в умывальную и увидели трёх, сидящих у стенки на корточках, подростков. Как они их не заметили когда вбегали и как те не обратили на них внимания – непонятно. Зажав между кулачками «марочки» (марлечки, смоченные ядовитой жидкостью), они делали долгие затяжные вдохи ртом и закатывали глаза. Жёлтые лица, воспалённые глаза и круги под ними говорили о том, что ингаляция была далеко не лечебная.

– Ацетоном запариваются… или растворителем, – шепнул Аполлон.

– А я думаю, что это так сильно краской пахнет, а стены обшарпанные, – так же шёпотом подтвердил Федя.

– Ты к двери, чтобы не выскочили, а я их буду брать, – жёстко бросил директор, и Федя рванулся с места, а Аполлон навис, над сразу упавшими на пол токсикоманами.

– Чё?.. Чё?.. – обиженно и возбуждённо загнусавил самый крупный из них и, судя по голосу, первый. – К завучу потащите, да?

– Ни в коем случае, – неожиданно доброжелательно и спокойно сказал Аполлон и расслабился.

Он собрал «марочки» и пузырёк с какой-то технической жидкостью и выбросил всё это «добро» в урну.

– Значит бить будете, – уверенно вывел первый и, шатаясь, вскочил и стал корячиться в стойку. – Бейте!.. Бейте-е!.. – жалобно закричал он. – Ещё посмотрим, кто кого!..

Второй и третий тоже начали размахивать кулачками и ползти по стенке вверх.

– Эх вы… Будущее наше… – покачал головой директор. – Вы сегодня обедали?

Подростки открыли рты.

– Пожрёшь тут у нас… – буркнул растерянно второй.

– А чё тебе? Чё?.. – уже больше по инерции выпалил первый.

– Вот видите, Теодор, – я прав. У них здесь даже кухня французская. В смысле количества. А уж в плане качества – нет такого народа, как наш, советский, который мог бы похвалиться подобным. Пацаны, предлагаю культпоход в ресторан!

– Куда? – разом выдохнули второй и третий.

– В кабак, юноши, в кабак. Чё, ни разу не были? – отозвался сразу всё сообразивший и очень довольный Федя.

– Не-а, – выдохнули ещё раз второй и третий.

– Да чё вы верите им? – опять обиженно затянул первый. – В рестораны детей не пускают. В милицию они нас потащат. В милицию!

– Да кому вы там нужны, чудики? – удивился Аполлон. – Кто вами там будет заниматься?

– А на кой мы вам нужны? – тут же спросил первый.

– И это верно. Нам вы тоже не нужны, – согласился Аполлон и перестал улыбаться. – Нам вы не нужны, но мы можем вас покормить. Причём очень прилично. Кстати, и сами пообедаем.

– Обойдёмся… – уже спокойнее сказал первый.

Он окончательно поверил, что бить и репрессировать не будут.

– Я думаю! – опять весело сказал Аполлон. – Ещё не хватало, чтобы таким мужикам, как вы, няньки требовались. Но вот ресторан посетить с нами я вам советую. Второй такой шанс в ближайшие три года вряд ли предвидится.

– У нас уроки… – начал сдаваться первый.

Аполлон рассмеялся:

– А! Вспомнили! Слава богу! Будете учиться правильно пережёвывать вкусную пишу!

– Пошли, пацаны, пошли! Раз пахан предлагает, отказываться неприлично. Да и глупо. Полжизни будете жалеть. Да и дело-то – тьфу! Та же столовка, только с виду покруче, – отозвался Федя и отошёл от двери.

Слово «пахан» неожиданно подействовало. На пацанов пахнуло заманчивой для наивных детских душ крашенной под романтику натуральной уголовщинкой, и они хоть и покрылись местами лёгкими пупырышками, но, стыдясь позора своей трусости, согласились.

Да и жажда к приключениям в этом возрасте сильнее всего…