— В таком случае сообщение о краже трех восковых фигур из музейного хранилища должно было попасть в газеты, — рассудила Филиппа.

— Все логично, друзья мои, — сказал Нимрод. — Если не в газетах, то уж в музейных документах это наверняка упомянуто, и полицейский отчет приложен. Давайте поднимемся наверх, в здешнюю канцелярию. Надеюсь, что-нибудь найдем, верно?

В офисе музея восковых фигур Филиппа включила компьютер и попыталась найти слова «кража» и «воровство» в файлах, а Нимрод с Джалобином стали рыться в картотеке. И вскоре они действительно кое-что обнаружили.

— Вот, смотрите, — сказал Нимрод. — Три месяца назад из музея по подозрению в воровстве уволили одну сотрудницу. Некую Кристину Буонасеру.

Нимрод размахивал перед Джалобином каким-то документом. Дворецкий аккуратно переписал имя уволенной сотрудницы себе в блокнот и стал методично осматривать следующий каталожный ящик.

— Ее заподозрили в краже трех восковых фигур, — продолжал Нимрод. — Чьих фигур, тут не сказано. Но одна из них наверняка Фаустина. Экспонаты так и не были найдены. Сразу после увольнения мисс Буонасера покинула Англию и переехала жить в Италию. В Италию! Господи! Мы не успеем найти ее вовремя! Она может быть сейчас где угодно!

— Хммм… Думаю, не все так плохо, — произнес Джалобин. — Вот личное дело мисс Буонасеры, сэр. Ее ближайшие родственники проживают в Италии. А родной брат, кажется, священник. Точнее, аббат картезианского монастыря в Мальпенсе, недалеко от города Эболи.

— Мальпенса, — повторила Филиппа, впечатывая слово в поисковую строку.

— Это городок на самом юге Италии, — подсказал Нимрод.

— Держу пари, что она поехала к брату, — сказал Джалобин.

— Эврика! — воскликнула Филиппа, не сводя глаз с экрана. — Нашла! Конвент — это ведь монастырь, да? Вот же! Конвент в Мальпенсе. Глядите!

На экране монитора было подземное кладбище, состоявшее из туннелей и залов с возвышениями и полками для гробов и саркофагов. Но самое удивительное, что все мертвецы были мумифицированы и выставлены на обозрение, точно в музее. Некоторые трупы давно утратили свою плоть и выглядели почти как скелеты, в то же время другие лежали как живые. Словно они не умерли, а заснули.

— Ничего себе! — выдохнула Филиппа.

— Это в катакомбах, — сказал Нимрод, глядя на экран через плечо Филиппы. — Под монастырем. У них принято приносить трупы в катакомбы, а не закапывать в землю. Это старая итальянская традиция.

Согласно информации с веб-сайта монастыря, главной гордостью подземного кладбища считалось идеально сохранившееся тело девочки лет двенадцати, которая умерла в 1920 году. Местные жители называли ее «спящая красавица». Девочка лежала в открытом стеклянном гробу, с розовыми лентами в неутративших блеска волосах Прямо героиня из сказки. Но Филиппа чувство вала, что в этой девочке есть что-то смутно знакомое. Так, погодите, она же очень похожа на Дыббакса! И вдруг Филиппа вспомнила портрет в доме на острове Баннерманна — на том самом острове, куда направлялись сейчас Джон и господин Ракшас. Да, именно там Филиппа и видела эту девочку прежде. На портрете. Эта девочка никогда не умирала!

Это была Фаустина.

Странные вы какие-то, — сказал Лео Полити, Ка-слуга храма Дендур. — Вы, хоть и призраки, совсем не похожи на обычных мертвецов, которых мне случалось провожать в мир духов.

— Неужели? — с интересом спросил Джон. — А чем мы от них отличаемся?

— Люди в большинстве своем очень смущены и расстроены собственной смертью, — ответил Лео. — И смятение мешает им осознать огромную перемену в себе самих и в окружающем мире.

— Что вы имеете в виду? — продолжал расспрашивать Джон.

— Я имею в виду, что они по-настоящему не понимают, что мертвы. Утратив свою земную оболочку, они все равно пытаются вести себя, как при жизни. И жутко сердятся, когда живые их не замечают, не обращают на них внимания, — объяснил Лео. — Древние египтяне хорошо это понимали. Вот почему они создавали храмы и приставляли к умершим Ка-слуг. Чтобы было кому мягко разъяснить душам усопших, что с ними случилось. Конечно, в наши дни люди понятия не имеют, куда идти, если ты умер. А отправляться в музей Метрополитен в Нью-Йорке и искать там храм Дендур точно никому в голову не придет. Но вы, два странных призрака, похоже, прекрасно знаете, кто вы такие и куда хотите попасть.

— Да уж, — хихикнул господин Ракшас. — Если ты промочил ноги, зонтик тебе уже ни к чему. Вы правы, Лео. Мы знаем, кто мы и где, и мы не из тех, кто сокрушается по столь ничтожному поводу. Крупный картофель всегда растет вперемешку с мелким.

Тем временем вся троица села в автобус, направлявшийся на Центральный вокзал, откуда уходили поезда на север штата, вдоль реки Гудзон. Джон заметил, что никто из пассажиров не обращает на них никакого внимания. Словно их тут вовсе нет. Словно они призраки. В этом Лео оказался совершенно прав. «В остальном же, — думал Джон, — мир духов в точности такой же, как реальный мир. Только нецветной. Черно-белый. Едва переступаешь порог храма, даже живые люди становятся черно-белыми». А еще Джон думал, что зря они с Ракшасом тратят тут время. Что, собственно, они выиграли, попав в эфирный мир — так, кажется, называл его Нимрод? — через этот храм посреди Нью-Йорка?

Джон наклонился к господину Ракшасу и прошептал:

— Автобусом и поездом мы бы и без Лео прекрасно добрались. Я знаю дорогу к острову Баннерманна. Зачем нам этот храм и этот Лео?

— Во-первых, — сказал господин Ракшас, — мы можем видеть самих себя, что уже неплохо и весьма полезно. И мы сможем видеть Фаустину, что также весьма полезно. Когда пытаешься завести с кем-то разговор, быть невидимым страшно неудобно.

— Да, об этом я как-то не подумал, — шепнул Джон в ответ.

— Во-вторых, — продолжал господин Ракшас, — Ка-слуга, как любой экскурсовод, наверняка знает пару-тройку деталей, о которых мы даже не подозреваем. Например, кто из сидящих рядом с нами в автобусе жив, а кто мертв. А среди тех, кто мертв, он наверняка знает тех, кому можно доверять, и тех, кому нельзя. Он различает, где тут просто призрак, а где какая-нибудь нечисть, которая призраком только прикидывается. Сам понимаешь, сколько волков стремятся выдать себя за бабушку Красной Шапочки. Иными словами, Лео — не просто наш проводник. Он имеет некоторую силу в этом мире, где мы — никто.

— Вы хотите сказать, что он наш телохранитель?

— Ну, это не совсем так, поскольку тел у нас с тобой сейчас нет, — улыбнулся господин Ракшас. — Он больше походит на ангела-хранителя. Только он, разумеется, не ангел. Я и сам не полностью понимаю механизм происходящего. Будем надеяться, что по-настоящему защищать нас будет не от кого.

Джон кивнул. Будучи почти призраком, он уже перестал бояться призраков и думал, что легко сможет иметь с ними дело. Но насчет остального населения мира духов он не был так уверен. Если уж господин Ракшас называет кого-то нечистью, наверно, это самый настоящий гад.