с самого начала нас постоянно проверяете.

— Ну, вот видишь… Сам всё понимаешь.

— А кем будет работать Елена Николаевна?

— А вот это уже не твоего ума дело.

— Ну, вот… Так всегда…

— А ты как думал…

21 июня. 1974 год

Москва. Новогиреево.

Васин уехал. А к нам присоединился, уже знакомый нам Сергей Карпин. Вместе с ним Лёшка сходил по магазинам. А потом вместе с Еленой Николаевной они приготовили обед. Братишка превзошёл сам себя. Было настолько вкусно, что съели всё без остатка.

Карпин обедал вместе с нами. Мне он реально нравился, как человек. В нём не было тех понтов, которые я сразу же заметил у Кеши. Но в нём и не было того показного, слишком уж лояльного отношения к нам, который присутствовал у Васина. Вся его улыбчивость — это была не более, чем маска. Мне его улыбка сразу же напомнила вечно скалившихся американцев. Показушное радушие и внутренний холод.

Вот у Серёги Карпина улыбка на лице появлялась реже, но была она гораздо искреннее.

Васин нам сказал, что не сможет нас сопровождать в поездке на юг. И с нами поедет Карпин. Я думаю, что это даже будет лучше.

* * *

В оставшиеся до поездки пару дней я никуда из дома не выходил.

Приходил врач с медсестрой. Ане сняли гипс. Её рука вырвавшаяся из гипсового плена была тонкой и вся в белых разводах. Врач объяснил и показал, как смазывать руку детским кремом и как накладывать тугую повязку на первое время.

В перерывах между сном и приёмами пищи, я что-то шил. Просто так, чтобы убить время.

Особенно скучно стало, когда Анюта с мамой уехали в воскресенье. Мне вообще надоело что-то делать. Я собрал все вещи, что решил взять с собой. Убрал последствия своей швейной деятельности. Сходил под душ… Да и завалился спать.

Впереди у нас была довольно-таки длительная поездка на юг. Новые встречи и новые знакомства.

Один вопрос меня мучает больше всего. Несмотря на большой и богатый опыт из прошлого нашего будущего, мы порою ведём себя как обычные подростки. Причём это происходит совершенно неосознанно. Как будто память тела просыпается в моменты, когда сознание расслабляется. Иногда это очень даже хорошо, учитывая то, что нас тщательнейшим образом проверяют.

Но эта подростковая горячность порою и вредит, заставляя инстинктивно действовать так, как умеем. А умения из нашего будущего ну никак не вписываются в рамки способностей четырнадцатилетних подростков этого времени. Самбо, дзюдо — это нормально. Приёмы из айкидо и карате — не нормально. Видеомагнитофоны у широких слоёв населения ещё не появились. До выхода «Пиратов двадцатого века» ещё лет пять должно пройти, если не больше.

Лёшкины снайперские способности вроде бы проканали, как врождённый талант. А после того, якобы промаха, в беседке, так и вообще всё в цвет. Типа в тире пацанчик стреляет нормально, а в полевых условиях да по живым людям — раз на раз не приходится…

Как я шью Васин лично наблюдал. Я тогда как раз изобретал что-то новое. Чертил на бумажке. Кроил и переделывал по несколько раз. Так что впечатление такое, что я тоже типа мастер-ломастер домашний самоучка.

А то, что я слишком умничаю, когда веду беседы на разные темы, так это тоже нормально. Знавал я таких и в прошлой своей жизни. Много умных-заумных слов, а на выходе ноль целых хрен десятых. Молодёжь всегда считает себя умнее замшелых в своих устаревших знаниях взрослых. Наверняка меня таким и считают. Начитанным и наглым подростком.

Уже поздно что-то менять. Мы уже проявили себя. И этой линии поведения нам стоит придерживаться и дальше.

Глава седьмая

«Ветер с моря дул… Нагонял беду…»

Вечер. Тёплый ветер с моря. Света лунная дорожка.

В то, что есть на свете горе, забывается немножко…

Забываются проблемы. Звёзды с неба светят ярко.

Романтические темы развиваются так жарко.

Прочь пустые разговоры, если тело ласки хочет…

Жаль. Закончится всё скоро. Утро смоет чары ночи.

Вечер 25 июня. 1974 год

Крым. База отдыха.

Когда я проснулся, в комнате было темно. Кто-то тёплый сопел мне в шею… Это было странно, так как засыпал я совсем один. Я вообще не помню, как я засыпал…

Стараясь двигаться аккуратно, я снял маленькую ладошку со своей груди и посмотрел налево… Тусклого света, проникающего в комнату через окно, было достаточно, чтобы разглядеть лицо спящей Анюты. Она спала одетой, поверх простыни, но рядом со мной и в моей кровати. Этого мне ещё не хватало… Хорошо ещё, что никто ничего этого не видел, судя по всему. Дверь в домик закрыта. А где до сих пор шляются Лёшка с Мариной, хрен его знает.

Умудрился вылезти из-под простыни, накрыв ею при этом спящую девочку. Она так и не проснулась.

Я быстро оделся, и прихватив полотенце побрёл к уличным умывальникам. А за пределами домика было не так уж темно… Просто слегка вечерело… Умыв лицо холодной водой, немного взбодрился и окончательно проснулся…

Да… Анечка мне чуть подставу не сделала. Если бы нас кто-нибудь застал, что бы он мог подумать? Хотя, если разбираться, с точки зрения закона пока ничего не произошло. Во-первых у нас ничего такого не было, а во-вторых мне ещё и четырнадцати нет. Да-а… А Ане ещё нет и двенадцати… Что за фигня у неё в голове творится? Чего ей так не терпится побыстрее стать взрослой… Ну, ладно мы с Лёшкой. Четырнадцать лет… Самый пубертат в башке вместо мозгов плещется. По утрам уже, как штык… Но есть запретные темы, и я планирую их соблюдать… Сколько это будет возможно…

Когда я возвращался в домик, то встретил Лёшку. Он шёл не спеша в мою сторону, а на лице его красовалась улыбка Чеширского кота…

Чего?… Неужели самбо перезанимался? Поборол таки девушку?… Или это она его поборола?

Да что тут такого происходит? Неужто крымский воздух так сильно кружит голову молодым и юным? Трэш, угар и содомия… Тьфу-тьфу-тьфу… Только содомии нам ещё тут не хватает…

— Лёха!

— О! И ты здесь?

Похоже, что он меня даже и не заметил. так увлечённый своими мыслями.

— А где Аня?

— Она спит.

— На ужин пора… Меня Маринка за вами послала.

— Ну и кто кого поборол?

— Саня! Ты не поверишь… Она крутая…

— Ну, почему не поверю. Очень даже поверю. Судя по твоему сияющему лицу, вы всё это время провели в партере.