– Но если ты куёшь для него, почему же ты желаешь его смерти? – удивился я.

– Потому что никто не может ненавидеть так сильно рыцаря Като, как его собственный Кузнец.

И тут только я заметил, что за ним тащится тяжёлая железная цепь, которой он был прикован к стене. Она гремела, ударяясь о каменный пол пещеры при каждом его шаге.

– За что тебя приковали? – недоумевал я. – И почему ты не раскалишь эту цепь на горне и не разобьёшь её молотом на своей наковальне?

– Рыцарь Като собственноручно приковал меня цепью к стене. А его злые чары не берёт никакой огонь, никакой молот… Его колдовство пропитано злобой.

– А зачем ему держать тебя на цепи?

– Чтобы я ковал мечи. Для него. Только для него. Чтобы он мог убивать добрых и невинных. Поэтому он и приковал меня своей заколдованной цепью. Без моих мечей ему не справить своих злых дел. – Кузнец взглянул на меня, и глаза его полыхнули горестным огнём. – Вот я сижу здесь, в пещере, и кую мечи для рыцаря Като. День и ночь кую. И он об этом знает. Только об одном он не знает. Даже не догадывается. Вот об этом.

Кузнец с цепью на ноге проковылял в самый тёмный угол пещеры и из скрытой ниши достал меч. И какой меч! В его руках он пылал точно пламя.

– Много тысяч лет старался я выковать меч, рассекающий камень. И вот наконец нынешней ночью мне это удалось! Только нынешней ночью!

Он поднял меч, и с одного удара меч врезался в каменную стену.

– О мой огненный меч! Меч, рассекающий камень! – воскликнул он.

– А для чего нужен такой меч? – спросил я.

– Я скажу тебе, – отозвался Кузнец. – Знай, этот меч выкован не для того, чтобы убивать добрых и невинных. Этот меч ждёт не дождётся самого рыцаря Като! Этот меч рассекает камень, а у рыцаря Като каменное сердце. Разве ты не знаешь?

– Нет, – ответил я, – я ещё так мало знаю. Знаю только, что прибыл сюда, чтобы сразиться с рыцарем Като.

– У него каменное сердце, – повторил Кузнец. – И коготь из железа. Железный коготь вместо правой руки.

– А что он делает своим железным когтем?

– Вырывает у людей сердца, – сказал Кузнец. – Всего один взмах – и у человека нет сердца. А вместо него он вкладывает сердце из камня. Он так решил: все, кто находится рядом с рыцарем Като, должны обладать каменным сердцем.

Я приходил в ужас от услышанного, и во мне крепла решимость сразиться с рыцарем Като. Кузнец стоял рядом со мной и ласково поглаживал меч своими покрытыми сажей руками. Видно было, что этот меч – его самая большая драгоценность.

– Дай мне твой меч, рассекающий камень, – попросил я. – Дай мне его, чтобы я смог сразиться с рыцарем Като.

Кузнец смерил меня долгим взглядом.

– Хорошо. Ты получишь мой меч, – произнёс он наконец. – Я дам тебе мой огненный меч. Уже за одно то, что твой лоб так чист и взор так ясен, и за то, что ты так прекрасно играл на дудочке в моей горе.

И он вручил мне меч. И по всему моего телу побежал огонь, и укрепил меня, и придал мне силы.

Затем Кузнец, кующий мечи, подошёл к стене и распахнул потайное окно. Я почувствовал ледяное дыхание ветра и услышал, как тревожно плещутся волны.

– Много чего знает рыцарь Като, – сказал Кузнец. – Но он не знает, что я пробил стену моей тюрьмы. Долгие-долгие годы я пробивал каменную стену и пробил в ней окно.

Я подошёл к окну и выглянул наружу. Я поглядел на Мёртвое озеро и на замок рыцаря Като на противоположном берегу.

Снова была ночь, и замок выглядел таким же чёрным и мрачным, каким я увидел его впервые, и так же, похожее на злобный глаз, в нём светилось одно-единственное окно. Оно отбрасывало свет на воды Мёртвого озера.

Юм-Юм подошёл и встал со мной рядом. И мы молча стояли и думали, что час битвы совсем близок. А Кузнец, кующий мечи, стоял позади нас, и я услышал, как он пробормотал про себя:

– Скоро, скоро. Скоро настанет час последней битвы рыцаря Като.

Тёмные облака клубились над озером, а воздух был полон жалобных криков заколдованных птиц. За окном черным-черны пенились волны, по которым нам предстояло плыть по Мёртвому озеру и, кто знает, может быть, разбиться о скалы неподалёку от замка рыцаря Като.

Кузнец стоял возле окна и смотрел, как я отвязываю маленькую лодочку. Она была пришвартована в потаённой бухте среди высоких скал.

– Много чего знает рыцарь Като, – говорил Кузнец, – но что Мёртвое озеро углубилось в мою гору, сотворив эту бухточку, он не знает. Моя гора прячет её среди высоких скал, и этого он не знает. И про маленькую лодочку, что стоит под моим окном в потайной бухте, ему тоже ничего не известно.

– А зачем тебе лодка, если ты не можешь на ней плавать? – спросил я.

– Могу, – ответил Кузнец. – Я вылезаю в проём окна и отплываю на длину цепи. Вот так я и плаваю на лодке. Хоть и не далеко, конечно.

Он стоял у окна, большой, весь покрытый копотью. Стоял над самым причалом, едва различимый в темноте. Но до меня доносился его странный смех. Казалось, что он и понятия не имеет, как могут смеяться люди.

– Много чего знает рыцарь Като, – говорил он сквозь смех. – Но он не знает, какой груз повезёт моя лодка нынче по Мёртвому озеру.

– И может быть, одного не знаешь ты, – заметил я. – Ты не знаешь, получишь ли ты свою лодку обратно. Может, окажется она нынче ночью на дне озера. Может, волны превратят её в колыбель и будут качать на дне, а в ней будем лежать мы – Юм-Юм и я. Что ты на это скажешь?

– Тогда я просто скажу: «Спи спокойно, принц Мио, спи в колыбели, которую качают волны».

Я взялся за вёсла, и он вскоре исчез из виду.

Но он прокричал нам вслед, как раз тогда, когда мы выплывали из тесного прохода бухты, отделявшего её от Мёртвого озера, и я отчётливо услышал его голос:

– Будь начеку, принц Мио! Насторожись, как только ты увидишь железный коготь. Держи меч наготове, иначе принцу Мио придёт конец.

«Принцу Мио придёт конец… Принцу Мио придёт конец…» – горьким шёпотом разнеслось по горам.

Но мне не пришлось прислушиваться к этому шёпоту, потому что разбушевавшиеся волны Мёртвого озера отшвырнули нас далеко от чёрной горы Кузнеца, кующего мечи. Теперь мы проплывали над невероятной глубиной. Мы были уже далеко от берега и чувствовали, что мы такие маленькие, одни-одинёшеньки и безо всякой защиты. Мы оба, Юм-Юм и я.

– Ах, если бы наша лодочка не была такой крошечной! Если бы озеро не было таким глубоким, а волны не бушевали бы так дико, – вздохнул Юм-Юм. – А мы не были бы такими маленькими и нам не было бы так страшно!