Судьба – это не выбор какой-то там Вселенной за тебя, это твой выбор запечатлённый на линейке. Тот, кто смотрит со стороны знает что тебя ждёт и какие твои действия к этому приведут. На линейке видны все твои дела и старания, все твои отметины. За тройкой всегда будет следовать четвёрка. Это и есть судьба, как у кошки судьба кушать мышек. Так и у тебя судьба пойти к Ангелу и попробовать поговорить. И только потому, что ты это решил.

Кровь с дерева уже не шла, отпечаток руки на ней затянулся. загруженный попыткой осознать то, что он услышал, с трудом встал. Одежда отдиралась с поверхности духа, как с покрашенной лавочки. Глеб просто пошёл в центр города. "Чернь" его облетала, а огонь под ногами гас, оставляя след спокойной, остывшей земли. Оглядываться перестал. В этом небыло смысла. Он и так ощущал скрытых в окружных развалинах многоглазок, что наблюдали за ним все время. И они боялись его. Стрельба и крики давно стали фоновым шумом. Огромный город умирал долго и неохотно. В то же время не было видно ни одного трупа на улицах. Глядя в остатки асфальта под ногами, Глеб увидел в нем семью в девяти ракурсах на своём пути. Рядом слышалось то, что в слова можно перевести как «злобу излагаемую и страх принимаемый». Стая бесов совсем рядом загоняет к нему двух людей – отца и дочь. Крик и чувство, что на него смотрят 9 бесов и два человека выдернули из транса. К нему бежали мужчина с топором для разделки мяса и 16-летняя девочка с ножом. – Мужик, беги! – уверенный голос и злобные чувства, с примесью страха. Эмоции людей обрели вкус и запах. И запах мужчины – душистый перец, полностью перебивавший дочь. Впрочем, это было заметно даже визуально. Она была под ним, хотя бежала рядом. – Привели для вас – бессовестно трактовали мысли бесов в сознании Глеба. Неосознанно, машинально он поднял правую руку, вся кожа которой сменилась плотным светлым мясом и окуталась в реки крови – красной и черной. Девять наборов жёлтых глаз обратились к нему. Сияли как фары автомобиля, что летит по ночной дороге ломать ваши жизнь и кости. Они смотрели сквозь стены домов и напрямую, сквозь периферию зрения и из-за его пределов. Черная полиморфная стеклянная жидкость устремилась из предплечья в ладонь, образуя небольшой левитирующий шар. Прямо в ладони сфера взорвалась, выпуская из себя свет погасшего Солнца. Пепел разлетелся в стороны, а обожжённые бесы, крича убежали в подвалы и под землю, растворяясь с гнилью и червями. Вокруг него образовалось чистое пространство, примерно метров пятьдесят на пятьдесят. Даже обломки ближайшего дома потухли и очистились от пепла. Хотя он быстро начал оседать снова.

– Спасибо- Глеб испугался от неожиданности и глупо дёрнулся, перед ним встал мужчина протягивая в рукопожатии левую руку. Машинально, полуосозновая себя он пожал её. Глеб снова испугался – «а если моя культя разъест мужика?!» мысль искрой пробила сердце переживаниями «а, так левая целая…» -Я тебя не боюсь, хоть ты тоже демон. Ты помог мне и моей дочери, спасибо, парень. – от него пахло… религиозным раскаянием. Непосредственно христианским несъедобным ладаном, горечью боли и пережитых утрат с привкусом надежды. Глебу было очень тяжело находиться в своём сознании и в мире духов и живых одновременно. Он даже не успевал стыдиться своих неловкостей и небыл уверен куда вообще смотрят его глаза. И даже не понимал их количества. – ты уже второй демон, что нам помог. А ты, кстати, кто?

Глеб почти весь вернулся в реальность.

– В каком плане кто?

– Мы шли к Ангелу, нас к нему потянуло. По пути мы встретили демона бессмертия, он не напал, а просто подошёл, поздоровался и сказал, что нам к Ангелу идти не надо. И только он это сказал, я сразу нутром понял, что он прав. Понял, что меня сюда как муху на навоз манило. Теперь мы просто идём… куда-нибудь.

От него пахло правдой. Удивительно простой. Глеб посоветовал им идти в администрацию и спросил где можно найти демона бессмертия.

– В шталаге Ангела, в высотке. Ты поймёшь, что это он.

Не заметив, как принял решение, не попрощавшись он направился туда. Лес и частный сектор между районами превратился в океан вечного пламени. Любой человек, что пойдёт по остаткам единственной сохранившейся дороги сквозь пожар, рискует задохнуться и закоптиться на углях лесопосадок. Удивительно, что хоть кто-то смог пройти здесь дважды. Группы обмотанных в десяток слоёв одежд людей шли через сильно задымленный путь и едва-ли видели хоть что-то кроме собственных слез от едкого дыма. Тех, кто шёл один, малые духи забирали на глазах остальных. Те, кто терял из вида дорогу или вовсе терял в пламени зрение – в панике сходили с неё и шли по углям умерших, мучительно рассыпаясь в тлеющий прах. Слепящая надежда сбивала их с пути и вела к смерти. Только самые везучие могли пройти дорогой обезумевших. Глебу никогда в жизни не везло, поэтому, без надежды на неё, он пошёл по пути "паломников" на своих правилах. Перед дорогой толпились сотни людей в нерешимости добровольно пойти в крематорий – между двух огненных стен. Подняв правую руку, он очистил местность вокруг себя от пепла и духов. Люди увидевшие это пошли рядом с ним. Они смогли видеть путь и не бояться летящей с неба смерти. С каждым километром с ним молча шло всё больше людей и встречалось все больше обугленных трупов. Глеб был погружен в транс, медитацию. И он не замечал длину пути, но "видел" душу каждого спасённого. Они были похожи на мелкую рыбу, попавшие в сеть. Люди не считали его спасителем. Толпа видела в нём демона-проводника, что доставит их в ад. К сожалению, только когда они наконец вышли из крематория на пространство центральной площади, когда исчезла возможность вернуться – с их сознания слетела слепота надежды. В центральном районе пепла оказалось больше – он осыпался с высоток. Людей больше – они слетались со всего региона. Людоедов бесов – на порядки больше. Всё это время люди просто брели вперёд. Даже если бы они побежали назад, в пламя, и смогли бы вернуться их бы убили демоны или новый мир. Глеб был для них Хароном, а возвышающиеся остатки горящих многоэтажек в блокаде пламени – их утилизатором. Самое высокое здание горело не пламенем, оно словно отражало своим камнем белые звезды, как это раньше делала луна. У этого дома небыло