из ополченцев с позывным «Помор», — не верится, что о нас говорю. Сразу наши деды вспоминаются.

— Мы пока что просто ополчение, — добавил Матрос.

— Римское войско тоже начинало как народное ополчение, и в итоге стало самой передовой армией того времени, — парировал Вэл.

Матрос, с детства увлекающийся историей, широко улыбнулся. После нескольких снимков Водяной унес фотоаппарат, а бойцы продолжили укреплять блокпост, обсуждая преимущества мобильности и организованности древнеримской армии.

Военный быт затягивал смелого ополченца. Он чувствовал, как отдаляется от прошлого, отдаляется от своей семьи. Он все реже звонил домой, все реже вспоминал былое время. Перед его глазами мелькали лица родных людей, которых он обязан был защитить, но война поглощала его, превращая в воина, которым он и был в годы своей службы. То настоящее, что всегда в нем сидело, наконец-то вырвалось наружу. Для Матроса война стала второй женой.

В один из дней обстрел минами начался раньше обычного. Бойцы за считанные минуты пришли в боевую готовность и заняли свои позиции. Из штаба пришло сообщение, что на пост движутся десятки танков.

— Что ж, будем стоять! — сказал Вэл.

— Лучше погибнуть от танка, чем от мины, — сказал Помор.

— Не хочется сегодня умирать. День такой хороший, — продолжил Водяной.

— Меньше боится смерти тот, кто меньше знает радостей в жизни, — почти про себя сказал Вэл, но Матрос услышал его.

— Сильное высказывание.

— Это не мое. Так говорил военный историк Вегеций. И потому мне не страшно умирать.

Ополченцы держали ухо востро. Кто-то предположил, что блокпост уже в окружении. Спустя несколько часов эта информация подтвердилась. Враг был с двух сторон. Напряжение усиливалось. Бойцы выжидали, вслушиваясь в тишину.

— Слышали залп? Свистит! Прячемся!

Отряд спрятался в окопах.

— А танки где? — спросил Вэл, оставаясь стоять на ногах.

С жутким гулом прилетели первые снаряды.

— Сука. Все живы?

Из-за громких прилетов сложно было разобрать, когда упадет каждая следующая мина. С обратной стороны поста раздался тихий, почти немой стон.

Матрос ринулся на подмогу, чтобы разобраться, в чем дело. Двое молодых парней почти неподвижно лежали на земле. Ополченец осмотрел первого раненого. Внешних повреждений обнаружить не удалось, но в глазах бойца был туман.

«Контузия», — сразу определил Матрос.

— Давай, брат, отнесу тебя в укрытие, поедешь в госпиталь.

— Нет. Не надо, — отвечал боец, глубоко и тяжело дыша.

— Да пару дней отлежишься и вернешься.

— Нет. Я тут немного полежу и вернусь.

Матрос лишь молча кивнул и похлопал молодого товарища по плечу.

Второму бойцу повезло меньше. Ему в голову встрял огромный осколок от мины, и сейчас только он сдерживал череп от раскола.

— Помор! Водяной! Сюда!

Под взрывы снарядов раненого бойца перевязали и погрузили в машину.

— Вези его в Снежное. Пусть оперируют.

Водяной сел за руль и, увиливая от мин, скрылся за горизонтом.

«Твою мать», — мысленно выругался Матрос.

Тяжело воевать с невидимым противником, но правил на войне не существует. Минометный обстрел прекратился ближе к вечеру, а наступления танков в этот день так и не случилось.

Вся Россия праздновала День военно-морского флота, а вместе с ней и Матрос. Для него это был памятный день, ведь свой позывной он взял потому, что три года оттрубил на корабле.

— Танки так танки. Неважно, — сказал Матрос вечером, сидя у костра, когда водка уже была разлита по стаканам. Каждый знал, что на войне положен сухой закон, но разве правила существуют для тех, кто завтра пойдет в смертельный бой?

— За моряков!

Теперь рассказывать о службе была очередь Матроса. Бойцы пили и смеялись. В тот период войны никто не жаловался на нехватку продовольствия. Отряду Моторолы провизия и патроны доставлялись регулярно и в больших объемах. Об этом Моторола заботился лично.

Этот вечер был особенно душевным и важным для бойцов. Каждый знал, что завтра на них пойдут танки, а для отражения атаки есть лишь гранаты и пулеметы. Бойцы могли бы подбить один или два танка, но не более. В остальном же эта схватка была обречена еще до начала.

Вечер подходил к концу. Большая часть бойцов ушла отдыхать, а часовые разошлись по позициям. Матрос решил еще немного посидеть в тишине и понаблюдать за ночью.

Сверчки пели в траве и добавляли душевности этому тихому прощальному вечеру. Матрос сидел, курил сигарету, вдыхая тяжелый дым, и успокаивался. Сейчас он думал только о семье, которой он обещал вернуться. Он с легкой грустью смотрел вдаль и понимал, что, возможно, не сможет сдержать свое обещание.

Ополченец наблюдал за ночью и не сразу понял, что с ней что-то не так. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что наступила неестественная, гробовая тишина, словно все живое почувствовало опасность и затаило дыхание. Боец доверял своей интуиции и решил, что нужно подняться с земли и спрятаться в окопе. Едва эта мысль мелькнула в его голове, как послышался свист прилетающей мины.

«Такой вечер испортили, уроды», — подумал Матрос и потер морщинистый лоб.

Мина разорвалась в десятке метров от блокпоста. Матрос упал на землю и начал ползти.

«Они ведь не воюют ночью?..»

До окопов оставалось метров пятнадцать, а поблизости была лишь машина. Боец дополз к машине и залез под нее.

«Не дай Бог, в машину прилетит», — сказал про себя протрезвевший ополченец и невольно засмеялся.

Пять или шесть снарядов прилетели намного левее от блокпоста. Воспользовавшись минутной тишиной, Матрос дополз к окопам и спрятался в блиндаже. Так и прошла вся ночь — на холодной земле, в ожидании танкового сражения.

Отряд был готов к атаке еще до наступления рассвета. В бинокль виднелись башни танков. Они были в нескольких километрах от блокпоста.

— Могут начать стрельбу в любую минуту, — сказал Вэл.

Время тянулось мучительно долго. Ополченцы покрывались потом от напряжения и восходящего июльского солнца.

— Куда они? — спросил Матрос.

В бинокли бойцы увидели, как танки ушли куда-то в сторону.

Матрос не выдержал и решил пойти в разведку.

— Дай бинокль, — сказал он Водяному.

— Ты куда?

— Пойду посмотрю, что там происходит.

— Я с тобой.

Матросу не понравилась эта идея, но, зная упрямство своего младшего брата, он даже не стал возражать. Братья спрятались в зеленке и начали пробираться к возвышенности, чтобы выбрать место для обзора получше.

— Давай аккуратней, — сказал Матрос, подтягивая брата к себе.

— Спасибо, брат.

— Вон они. Смотри.

— Е-мое! Тут же десятки танков.

— Их сотни! Целое танковое поле, — подытожил Матрос.

Немой ужас сковал братьев. С таким количеством техники и все ополчение едва бы справилось.

— Опа! Слышишь? — прошептал Водяной. — «Грады»!

Матрос и Водяной лежали на возвышенности и смотрели с открытыми ртами на