— Роджер Барретт, я в жизни не слышала ничего более глупого, — резко оборвала его Оливия. — Я не вижу ничего плохого в том, что ты работаешь уборщиком. Единственное, ты мог бы сказать мне об этом раньше. По-моему, это тебе стыдно. Но у тебя нет никаких причин стыдиться, понятно?

— Ты считаешь, что нет? С меня достаточно того, что всю мою жизнь надо мной насмехались из-за одежды. И меньше всего мне надо, чтобы вся школа узнала, что я чищу чужие уборные!

— Ну и что, если они узнают? Люди, которым это кажется смешным, тебе не друзья и никогда ими не будут. Но у нас полно ребят, которые будут только восхищаться тем, что ты делаешь.

Роджер вздохнул.

— Похоже, придется на деле убедиться в твоей правоте.

— В мои планы не входит никому об этом сообщать, если тебя волнует это, — сказала Оливия.

— Я знаю, что ты не скажешь. Меня волнует Джессика Уэйкфилд. Я сегодня с ней там столкнулся. И я уверен, что она уже всем названивает.

— Даже если она сообщит об этом всему миру, я не вижу причин для беспокойства. Сейчас ты звезда в школе, Роджер. И то, что ты помогаешь своей семье, может только увеличить твою популярность.

— Да, кстати, я должен тебе еще кое-что сказать. Звезда вот-вот упадет, я не могу участвовать в Барте. У меня не хватает духу сказать еще кому-нибудь. Ты — единственная, кто знает.

— Почему ты не можешь участвовать?

— Мой шеф, мистер Пендергаст — жуткий тип. Я знаю, что он не отпустит меня с работы, чтобы бежать. Я не говорю уже о том, чтобы тренироваться.

— А ты его спрашивал?

— Я боюсь спрашивать, Лив. Несколько недель назад я отпрашивался у него, чтобы отвезти мать в больницу. Он со скрипом отпустил меня на час, а потом сказал, что если я еще раз соберусь отпрашиваться, то могу считать себя уволенным.

— Он не может так поступать! — воскликнула Оливия.

— Он хозяин, — сказал Роджер, — и он никогда не упустит возможность напомнить, как мне повезло, что я работаю у него. Он может без проблем нанять кого-нибудь другого.

— Я в этом не уверена. Но как бы то ни было, нужно что-нибудь придумать, чтобы ты смог бежать. Сейчас яснее, чем когда-либо, что стипендия тебе очень нужна, гораздо нужнее, чем Брюсу Пэтмену. Знаешь что, давай я подумаю, что можно сделать.

— Спасибо, Лив, ты настоящий друг. Повесив трубку, Оливия надолго задумалась. Несмотря на Лилу, ее чувства к Роджеру не изменились. И мысль, что только из-за какого-то гнусного босса Роджер должен лишиться учебы в колледже, просто убивала ее. В музее, где она подрабатывала, у нее тоже случались стычки с начальством, поэтому она хорошо понимала Роджера. Но как она ни старалась, она не могла придумать, чем помочь Роджеру. Поэтому она и решила нарушить обет молчания и позвонить кому-нибудь, кто мог дать полезный совет.

А на другом конце города, в угловой спальне особняка Фаулеров, глядя в окно на мерцающие огоньки домов Ласковой Долины, раскинувшейся внизу, сидела Лила. Девушка ломала себе голову над тем, что же она делала не так. Она ни капли не сомневалась, что Роджер влюблен в нее, но он все еще не пригласил ее на танцы Барта. Несмотря на все ее намеки, он не шел ей навстречу, даже отклонил ее приглашение. Правда, увлечение было несколько неожиданным, ведь раньше она его просто не замечала. Но все это было в прошлом. Все недооценивали Роджера, но с тех пор, как он выиграл соревнования и доказал, что не хуже других, отношение изменилось. Вместе, она и Роджер, были бы новой блестящей парой в школе, гораздо более популярной, чем недолговечный, хотя и яркий, союз Джессики Уэйкфилд и Брюса Пэтмена.

Должен же быть какой-то выход! Лила хотела быть уверенной, что на танцах она будет вместе с Роджером. Но все ее усилия пропали даром, и надо срочно придумать что-нибудь новое. Ей оставалось только одно. Она схватила телефон и быстро набрала номер. Ожидая, пока на другом конце возьмут трубку, она нетерпеливо барабанила своими изящными, с великолепным маникюром пальцами по аппарату.

— Джессика? — сказала она в трубку. — Мне нужна твоя помощь.

Девушка на другом конце прервала ее.

— Лила, это Лиз. Джессика еще не пришла. — «И слава Богу», — хотела добавить Элизабет. Именно Лила Фаулер была самым нежелательным собеседником для сестры.

— Только не говори, что она опять задерживается на работе.

— Боюсь, что это не так, — сказала Элизабет, полагая, что Лиле необязательно знать правду. — Она очень увлечена этой работой.

— Что-то затянулось это ее увлечение, — довольно раздраженно сказала Лила. — Если так будет продолжаться и дальше, то у нее не останется друзей. Какой смысл в друге, если его никогда нет рядом в трудную минуту.

— Джессика тебя не забывает. Лила. Она скоро должна быть, я передам ей, что ты звонила. Но не удивляйся, если она не позвонит. У меня тоже есть к ней разговор.

— Неужели? Что же она на этот раз натворила, Лиз?

— Ничего, — четко произнесла Элизабет. — Мне просто надо обсудить с ней кое-какие семейные дела. — В это время она услышала стук входной двери. — Мне надо идти. Лила. До завтра.

Элизабет спустилась вниз и пошла вслед за Джессикой в просторную кухню. Стоя в дверном проеме, она наблюдала, как Джессика, взяв стакан, наливала себе молоко.

— Хорошо поработала сегодня? — наконец спросила Элизабет.

Джессика от неожиданности чуть не пролила молоко.

— Ты перепугала меня, Элизабет, — воскликнула она. — Я не знала, что ты тут.

Однако, быстро придя в себя, она облокотилась на стол и ответила:

— Великолепно провела время. Это даже нельзя назвать работой.

Только сейчас, глядя на сестру, Элизабет поняла, что эти глаза, подернутые дымкой, свидетельствуют вовсе не об усталости после тяжелого рабочего дня, как она полагала раньше, а о безумном увлечении новым мальчиком. Удивительно, думала Элизабет, как это она не заметила раньше? Уж она-то не раз видела это выражение на лице сестры и могла бы сразу понять, что оно означает.

— Вот это правда. Джес. С мальчиками как-то не замечаешь времени. Кстати, как его зовут? Стакан в руках Джессики задрожал.

— Я не знаю, о чем ты. Я провела последние шесть часов у папы в офисе.

— А я и не сомневаюсь в этом, — сказала Элиз. — Но ты там была не одна. Джессика пыталась упорствовать:

— У тебя богатая фантазия, Лиз. Элизабет подошла к столу и, понизив голос, сказала:

— Можешь прекратить этот театр, Джес. Я знаю все. И, если честно, я немного обижена, что ты мне ничего не сказала. Насколько я могу судить, вы очень милая пара.

Джессике понадобилась вся ее выдержка, чтобы не вылить молоко прямо на голову сестре.

— Ты шпионила за мной! — закричала она. Элизабет приложила палец к губам.

— Ш-ш, мама с папой услышат. — И употребив всю власть, которую ей давал тот факт, что она старше сестры на четыре минуты, Элизабет приказала: