и были ли они? Выдвигались версии, что нас атакуют роботы, уж больно идеальной и выверенной выглядела их тактика ведения боевых действий, своей четкостью и быстротой реакции изумлявшая наших генералов.

Нашей армии, да и всему человечеству пришлось очень быстро адаптироваться. Те кто не успел, как австралийский и американский анклавы очень быстро кончились. Отсутствие радиосвязи, уничтоженная спутниковая группировка и тихо ржавеющая на земле авиация мгновенно ввели в состояние ступора генералитет. И им пришлось, учиться воевать заново, сопровождая учебу многотысячными потерями войск. Экономика также мгновенно впала в кому. Какой ценой удалось наладить производство основной, в первую очередь военной, продукции можно судить по тому, что в первые 3 года войны тихо и мирно скончались на рабочем месте от инфарктов и инсультов несколько сотен руководителей различных ведомств и заводов. Как дела обстояли в других анклавах информации почти не поступало, но Российский анклав, успешно перетащив из центральной России все что было плохо прикручено, закрепился намертво, ужавшись от Урала до Байкала. На текущий момент фронт проходил по Уральским горам, границе Казахстана, далее по предгорьям Алтая и берегам Байкала и Иркутской области. Вся остальная территория была потеряна. На севере страны Чужие не высаживались и следов их активности там, до сих пор не было обнаружено.

Занимая гигантскую, по нынешним меркам, территорию, пришлось по-новому подходить ко всему. Армия стала мобильной, господство в небе сменилось на внушительную мощь средств ПВО, даже танки все поголовно получили дополнительные крупнокалиберные пулеметы для борьбы с воздушными целями. Отсутствие радиосвязи заставило тянуть километры телефонных линий и стирать шины автомобилей тысячам курьеров-фельдъегерей. Невозможность оперативного руководства войсками заставила дать широкие полномочия командирам подразделений и писать тонны инструкций для действий на все случаи жизни. Но все это не давало повода радоваться. Да, потери значительно снизились, но анклав все же медленно ужимался, каждый раз проигрывая в редких массированных атаках на приграничные города и в очередной раз отступая на новые позиции. Только странное избегание противником массовых мясорубок позволяло парировать удары, каждый раз насилуя моторы военной техники, успевать перебрасывать подкрепления на угрожаемый участок.

Промышленность работала на износ. Техника, снаряды, патроны текли в войска нескончаемой рекой. Повезло, что на занятой территории оказалось почти все, что нужно для жизни. И медленно выходящая из комы промышленность восстанавливала уже внутри анклава разорванные цепочки поставок, и многие предприятия возвращались к жизни.

Самым главным фактором, позволившим анклаву устоять, было жесткое руководство. Расслабленное сытой мирной жизнью человечество в первую очередь не было готово к глобальной войне. И без пинка под зад от возглавившего анклав генерала Мясникова, поднявшим по тревоге Новосибирский округ и сумевшим полностью уничтожить высадившийся на Новосибирск десант. Как говорили, он лично пинками разогнал руководство области, впавшее в прострацию, сел за руль и смог объединить в одну целую систему всю территорию анклава. К исходу первого года вторжения, система управления Российским анклавом была сформирована. Всю полноту власти генерал держал в своих руках, военными делами заведовал Генштаб, гражданскими — Социальная Служба, экономикой — Управление Промышленности. Все. Многие тысячи бывших чиновников и служащих были освобождены от тяжкого служения людям и направлены в армию. Военная служба стала обязательной для всех. Поголовно. Армия стала всем. На армию работал весь анклав и все понимали, что если не будет армии, то не будет ничего. Страх стал тем фактором, что помог выстоять. Даже заключенные, в подавляющей своей части освобожденные и отправленные в армию, воевали не за страх, а за совесть.

Полиция, спасатели также стали военными подразделениями. И не церемонились с нарушителями. Все уголовные и гражданские кодексы были очень серьезно упрощены. Никаких долгих судов и церемоний. Штрафные роты с радостью принимали всех. А за тяжкие преступления наказание было одно — пуля в голову. Но самым значимым нововведением, было введение наказания за тунеядство. Не хочешь работать, или хочешь быть блогером, моделью, или певицей. Извините, у вас нет образования журналиста, или выдающихся вокальных данных. Вот вам направление на курсы по обучению нужной профессии токаря и три месяца сроку. Нет? Добро пожаловать в ту же штрафную роту или трудовой лагерь. После проведенных реформ, население анклава, получившее весомый пендель от злобного генерала, смогло совершить небольшое чудо. Вместе с отступающей армией туда-сюда сновали грузовики и поезда, вывозя из оставляемых районов все ценное, в первую очередь промышленное оборудование и запасы сырья. На территориях в сердце анклава шустро заливались фундаменты под новые производства. Ученые и инженеры с красными от недосыпа глазами рожали в муках очередной кумулятивный выстрел к гранатомету, позволявший прожечь броню летающего Охотника. Спешно оборудовались целые укрепрайоны вокруг стратегически важных производств: ГЭС, металлургия, горнодобывающие производства. Безжалостно перепрофилировались на выпуск военной продукции все мирные производства: вместо шкафов-купе теперь делали сборные домики для военных, вместо керамической плитки пластины бронежилетов.

Вот таким образом мы все и живы до сих пор, — подумал Пашка: — Благодаря маленькому чуду, что смогли сделать все жители анклава. — Да было тяжко, — вспомнил он себя, молодого инженера, призванного в армию и попавшего в танкисты. Через, что пришлось пройти, чтобы остановить Чужих, заставить с осторожностью относиться к нападениям на неожиданно оказавшийся весьма зубастым анклав. Последние три года почти мирная жизнь. Была. И вот опять…

Пашка чуял, что этот странный скрытный рейд Чужих далеко вглубь анклава является элементом их новой стратегии. И питал глубокие сомнения в способности командования адекватно оценить угрозу. Чужие приучили их к быстрым чувствительным ударам по отдельным приграничным областям. И вся стратегия военных действий заключалась в обнаружении перемещений ударных групп противника и подтягивании резервов на угрожаемый участок. Если удар оказывался слишком сильным, то мы просто отходили, бросая очередной городок и занимая оборону на новом участке. Вот и сейчас, Пашку терзали очень уж глубокие сомнения, правильно ли он расшифровал планы противника, может быть все еще глубже и, к примеру, сейчас по окрестным лесам пробираются еще несколько десятков малых групп Чужих, чтобы, нанести быстрый жалящий удар в глубоком тылу анклава.

Но вместе с этим, Пашка признавал привычку Чужих действовать наверняка. Привычку избегать потерь и бить только тогда, когда они уверены в результате. И наиболее укладывающимся в дух Чужих был озвученный им план.

— Да заебало все! — чувствуя, что подклинивает от раздумий мозг, выругался Пашка.

— А? Что? — послышалось сзади.

— Спи, бля. Сам, бля. Без ансамбля, — прошептал Пашка Славику, который сидел на заднем сиденье.

Ага. Сейчас. Сам спи, а то отсюда слышу, как у тебя мозги скрипят, — ответил Славка в полумраке салона, устраиваясь поудобнее. Покосился на спящих