старые раны, Вер. Просто… мне надо осознать, как справиться со всем этим, — развожу руками.

— Ты про Богдана?

Отворачиваюсь к окну.

— Я пыталась с ним связаться, — признается Вера. — Но он не поднимает трубку. Тебе не звонил?!

— Нет. Телефон я, скорее всего, потеряла. Ничего не помню вообще. Даже как оказалась в клинике в ту ночь… Олег Александрович рекомендовал убрать все контакты с внешним миром. С детьми я разговаривала два раза, с телефона отца.

— Ясно. Возможно, Соболев решает что-то со своими заправками…

— Что именно? — настораживаюсь.

Вера неопределенно пожимает плечами.

— Я не знаю ничего конкретного, Ян. Мне кажется, тебе лучше спросить у отца.

Округляю глаза.

Нет, папа, конечно, в ту ночь сильно разозлился на Богдана, хотя фактически я не жаловалась. Видит Бог, не жаловалась. Просто, потому что не привыкла посвящать родных в нюансы своей семейной жизни.

— Любовь не зависит от времени, Ян.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда он… — откашливается, — …Адриан… уехал, мне было больно даже дышать. Сейчас, спустя год и восемь месяцев… я дышу. Но через раз.

Прикрываю глаза от накатывающей тоски.

Я не хочу через раз…

Не хочу всю жизнь жить мыслями о Богдане. Страдать по нему и как Вера бояться произнести даже имя.

— Прости, пожалуйста, — глажу подругу по руке. — Я не думала… Боже, Вера, я ведь настолько занята собственной жизнью, что даже не замечала…

— Забей, — произносит она мягко и широко улыбается. — Я тебе всегда говорю, что в глобальном смысле жизнь другого не имеет для человека никакого практического интереса. Поэтому искренне не понимаю, почему ты пытаешься все время угодить своим родным?

— Я не знаю, Вер. У меня нет ответа на твой вопрос, но в последнее время я все чаще об этом задумываюсь.

За разговорами совершенно не замечаю, как мы сворачиваем с главной дороги и движемся в сторону выезда из города.

— Ого, куда ты меня везешь?!

— В свое любимое место. Круче всякого кабинета психолога.

Около пятнадцати минут движемся по скоростной трассе и на кольце уходим вправо. Местность сменяется, становится более открытой. Перемещаемся по извилистой дороге, пока машина не упирается в железный забор.

— Пошли, — подмигивает Вера.

Сбоку от забора небольшая щель, в которую мы с легкостью по очереди протискиваемся.

— Хорошо, что с нами нет Светки, — шутит подруга, а я хихикаю в ответ.

Пройдя по тропинке метров сто, попадаем к обрыву. Вокруг ни души. Только огромная, раскинувшаяся на несколько километров глубокая пропасть.

— Что это? — спрашиваю пораженно.

— Карьер.

— Зачем мы здесь?

— Прыгать будем, — прыскает от смеха.

Еще раз окидываю взглядом местность. Внизу чего только нет: какая-то заброшенная ржавая техника, свалка, кое-где растут низкие кустарники и трава.

— Будем избавляться от негатива, — сообщает Вера и скидывает обувь.

— Но как?

— Во-ооо-от та-а-а-к, — орет она, что есть сил.

Эхо от ее слов разносится по окрестности и оседает на глубину. А я ёжусь от страха.

— Попробуй, — говорит мне. — Не бойся, Шацкая.

— Я не смогу, — неуверенно мотаю головой.

— Давай.

— Нет.

— Ори, Яна, — закатывает глаза раздраженно.

— А-а, — пробую кричать, но ничего не получается. Голос срывается на хрип.

— Еще. Еще.

— А-а-а, — чуть громче, но все равно трусливо, будто больна ангиной.

— Отпусти себя, — берёт меня за руку. — Здесь никого нет. Видишь? Только мы, воздух, который примет всю твою боль и яма, в которую мы похороним все твои страхи.

— А-а-а-а, — ору громче, чем в прошлый раз.

Зажмуриваю глаза от ошеломляющего восторга.

Но эхо звучит такое же, как я сама. Трусливое и робкое.

Горло неожиданно расслабляется, а внутри просыпается дикий азарт. Предвкушение чего-то классного, неизведанного.

— А-а-а, — закрыв уши, рву голосовые связки.

Убираю руки и слушаю эхо.

Уже лучше. В этом что-то определенно есть.

— Пошли все к ч-е-е-е-рту, — кричу на разрыв.

— Молодец.

Злость поднимается откуда-то изнутри. Она словно была усыплена под действием транквилизаторов, но в данный момент ощущается такой живой и мощной.

Я зла.

Вдруг снова вспоминаю ужасную ночь. Страх, который сковал тело. И усатого урода, лапающего в темноте. Запах этот ментоловый тошнотворный.

— Пошел ты к че-е-е-ерту, уро-о-д! — горланю на всю окрестность.

— У-у-умничка, — с восторгом вопит Вера.

И мужа, который сбрасывал мои звонки, тоже вспоминаю. Долгое время в клинике я всячески его оправдывала. Винила себя.

Сейчас же чудовищность поступка самого близкого человека накрывает с головой.

— Богда-а-ан, пошел ты к че-е-ерту! — набираюсь смелости.

Господи, какой кайф!

Как здорово, что я осталась жива!

Я здорова! Красива! Я молода!

К черту всех!

Дальше мы с Верой горланим по очереди, иногда перекрикивая друг друга, и хохочем до коликов животе.

А уже через полчаса я сажусь в машину совершенно другим человеком.

Глава 15. Яна

На следующий день, накормив детей завтраком, с водителем отправляюсь в салон сотовой связи, где восстанавливаю сим-карту и покупаю новый телефон.

Чувствую себя инопланетянкой среди большого скопления людей. Постоянно озираюсь и крепче завязываю легкий плащ.

Усевшись в ближайшем полупустом кафе, собираюсь с мыслями.

Я так и не успела серьезно поговорить с отцом.

Вчера мы разминулись, они с мамой отправились на ежегодный благотворительный приём, а я весь вечер была занята Машей с Ваней.

За две недели дети словно старше стали. И как-то серьезнее что ли. От непрекращающихся вопросов о Богдане голова стала квадратнее, а весь боевой настрой, полученный с помощью Веры, погас.

Я как спичка. Вспыхнула и снова сгорела.

Всё осложнилось тем, что оказалось, пока я была в больнице… у детей забрали телефон. Связь с Соболевым для Маши с Ваней оборвалась.

При этом родители очень постарались. Это видно. За две недели была оборудована детская комната, а выбранная няня действительно при знакомстве показалась мне чудесной женщиной.

Ожидаемо — дети сильно соскучились по нам с Богданом.

Это наивно и, наверное, в сложившейся ситуации нелепо, но… я тоже по нему скучаю.

— Мама, а папа все еще в командировке? — спросила Маша перед сном. — Он что совсем по нам не скучает?

— Конечно, скучает. Как по вам можно не скучать?

— Я хочу к папе, — захныкал Ваня. — Когда мы поедем домой?

— Я не знаю, — растерянно ответила.

— Я хочу домой и к папе.

Дети наперебой задавали вопросы о том, где я была, почему так долго и правда ли, что мы теперь всегда будем жить здесь, у Жанны.

Без папы.

Я лишь прижималась к их макушкам и пыталась осознать: всё это — реальность! Не сон.

Официант довольно оперативно приносит чашку с кофе.

Установив сим-карту в телефон, загружаю нужные приложения и переношу контакты из облака.