Он был не единственным незересом, скрывающимся в Невервинтере, и даже не единственным шадоваром на мосту, но он был Херцго Алегни.

Да, ему определенно нравилось стоять здесь, рассматривая реку и побережье и отмечая запущенность более мелких мостов, ровно до того момента, как услышал тихий голос за спиной. Его обладатель каким-то образом сумел незаметно возникнуть позади тифлинга.

— Ты хотел меня видеть?

Алегни переборол желание выхватить меч и зарубить наглеца. Вместо этого он продолжил смотреть прямо вперед и спокойно заметил:

— Опаздываешь.

— Мемнон далеко на юге, — отозвался Баррабус Серый. — Ты предлагаешь мне дуть в паруса для ускорения?

— А если я скажу «да»?

— Тогда я напомню, что требования такого рода больше подходят тем, кто только мнит себя королем.

Остроумно было со стороны Алегни вместо ответа обернуться, чтобы рассмотреть невысокого человека. От представшего перед ним зрелища глаза тифлинга удивленно расширились. Одет Баррабус был, как обычно, в черную кожу и ткань, а единственным украшением являлась ромбовидная металлическая пряжка пояса, которая легко раскладывалась, становясь весьма опасным кинжалом. В расслабленной позе сквозила нарочитая усталость. Баррабус, конечно же, появился бесшумно, как и положено профессиональному ассасину. Херцго был достаточно умен, чтобы оценить это. Но темные волосы человека изрядно отросли и выглядели неопрятно, к тому же он отпустил бороду.

— Твоя железная дисциплина дала трещину? — спросил тифлинг. — После стольких лет?

— Что ты хотел?

Херцго не торопился с ответом, облокотясь на перила моста и рассматривая убийцу более внимательно.

— Ах, Баррабус, ты становишься неаккуратным, неряшливым. Эдак ты потеряешь былые навыки, и кто-нибудь убьет тебя и освободит от мучений. Ты этого хочешь?

— Если бы я этого хотел, то предварительно убил бы тебя.

Херцго Алегни рассмеялся, но инстинктивно положил руку на рукоять могучего меча.

— Но ты не можешь себе этого позволить, не так ли? — насмехался тифлинг. — И ты не можешь позволить своим превосходным навыкам прийти в упадок, поэтому делаешь это со своей внешностью. Это просто не в твоем характере. Нет, совершенство всегда было твоей защитой. Ты не проведешь меня, Баррабус Серый. Твой внешний вид не что иное, как уловка.

Невысокий мужчина переступил с ноги на ногу: единственное — и, пожалуй, самое явное из всех наблюдаемых тифлингом — подтверждение того, что слова Алегни ассасин принял близко к сердцу.

— Ты вызвал меня из Мемнона, у меня там остались дела, — сказал Баррабус. — Так чего ты хочешь?

Алегни лукаво улыбнулся и повернулся, снова сосредоточиваясь на том, как река Невервинтер несет свои воды к морю, впадая в него немного севернее шумных доков.

— Это действительно прекрасные строения, красивые и функциональные, не находишь? — не оборачиваясь к убийце, спросил тифлинг.

— По ним удобно переходить через реку.

— А если не принимать в расчет его полезности? — поинтересовался тифлинг.

Баррабус не стал отвечать.

— Красота, — пояснил Алегни. — Не просто береговая опора или колонна! Нет! Каждый элемент — произведение искусства, дополняющее общую картину. Да, чувствуется рука мастера. Я действительно восхищаюсь, когда ремесло становится искусством. Разве ты не согласен? — Баррабус не отвечал, Алегни повернулся, чтобы взглянуть на него, и рассмеялся. — Как мой меч, — сказал тифлинг. — Разве ты будешь возражать, что он — изумительное произведение искусства?

— Если б его владелец был столь творческой личностью, какой хочет казаться, то он не нуждался бы в моих услугах.

Плечи Алегни затряслись от хохота, но не надолго. Он снова повернулся к невысокому человеку, и в его красных глазах вспыхнула угроза.

— Считай себя счастливчиком, потому как мои покровители не позволяют мне прирезать тебя.

— Мое везение не знает границ. Но я снова спрошу: зачем ты позвал меня? Полюбоваться мостами?

— Да, — ответил Алегни. — Этот мост. Мост Крылатого Виверна. Такое название не подходит ему, я хотел бы его изменить.

Баррабус смотрел на него ничего не выражающим взглядом.

— Лорд этого прекрасного города — забавное маленькое существо, — объяснил Алегни. — Окруженный охранниками и каменными стенами, он не понимает, насколько шаток трон, на который он вскарабкался.

— Он не хочет менять название? — В тоне Баррабуса появились нотки интереса.

— Такой традиционалист, — посетовал Алегни. — Он не ценит простоты и изящества названия «Мост Алегни».

— Мост Алегни?

— Замечательно, ты не согласен?

— Ты позвал меня из Мемнона, чтобы убедить мелкого лорда переименовать мост в твою честь?

— Я, конечно, не могу открыто выступить против него, — сказал Алегни. — Наши дела в лесу продвигаются, и я не могу тратить ресурсы на иное.

— Выступив против него, ты рискуешь развязать войну с лордами Глубоководья. Твои покровители едва ли одобрят это.

— Видишь, Баррабус, даже дураки способны понять простую логику. Навести нашего уважаемого лорда Бабриса этой ночью и объясни, что в его интересах переименовать мост в мою честь.

— После этого я могу покинуть эту дыру?

— О нет, Серый, у меня есть еще несколько поручений для тебя, прежде чем ты вернешься к своим играм в южных пустынях. Мы столкнулись с несколькими эльфами в лесу, которых тоже нужно убедить, и обнаружили какие-то провалы, ведущие глубоко под землю. Я не пошлю туда ни одного шадовара, пока не буду уверен, что с ним ничего не случится, и не узнаю, кто обитает в этих норах. Ты здесь уже много лет, раб мой, и если я смогу убедить принцев, что проблемы, которые ты создаешь, перевешивают твою ценность, то избавлюсь от тебя раз и навсегда.

Баррабус Серый с ненавистью смотрел на тифлинга несколько мгновений, на его вальяжную позу, на большие пальцы, засунутые за тонкий пояс. С нескрываемым отвращением он тряхнул головой и зашагал прочь.

Не успел мужчина сделать и десятка шагов, как Херцго Алегни потянулся к ножнам, скрытым в поле его расстегнутого кожаного жилета, и вынул особое раздвоенное орудие. Тифлинг отошел назад и направил его на свой разумный меч, который мгновенно отозвался жужжанием и вибрацией, источая магию. Злобно усмехаясь, Алегни помахал странным предметом возле рукояти меча, разбудив зверя, заключенного в лезвии.

Баррабус Серый съежился и качнулся в сторону. Непроизвольно он развел руки в стороны и стиснул кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев. Его челюсти резко сомкнулись, и он чудом не откусил себе кончик языка.

Гул продолжался, и песня Когтя омывала тело ассасина подобно волнам лавы, заставляя кровь кипеть.