– Не опасно! Снимать нельзя. Идёт процесс лечения.

За всю жизнь Зине всего лишь раз вот так же засветили мячом, когда-то давно, да и то по кумполу. А тут вдруг как нарочно… Будто не хотел мир приключений и подвижных игр видеть её в очках!

Миша Комариков хотел видеть. Но тоже удивился. Снял с Зины её окуляры, на себя примерил, ничего в них не смог разглядеть. Нацепил обратно, хмыкнул:

– Ну, носи. Только теперь это… Давай поосторожнее. А то…

– А то что? – тут же вскинулась Зина.

– Разобьёшь…

Все призывали её быть осторожной! Да что же это такое?!

На перемене её приятели устроили весёлую потасовку, и, когда Зина тоже радостно кинулась в самую гущу, Духманов вдруг дёрнул её за свитер, выволок из эпицентра событий и закричал:

– Свиридкина, ну ты что? Куда ты лезешь со своими очками? Раскокаем на фиг!

– Зин, правда, отойди… – На миг перед ней появилось красное лицо Лёхи Морковкина.

– Да что вы все заботитесь-то? – возмутилась она. – Я вам что – чахлый задохлик?..

Но её никто не слушал – веселье продолжалось. Без неё. Отряд, конечно же, не заметил потери бойца…

В автобусе была обычная утренняя давка, которую Зина даже любила – так и происходит борьба за жизнь, казалось ей. Обычно ей всегда удавалось ловко маневрировать, пробираясь к выходу, всё всегда было хорошо, никто её не обижал, ничего плохого не случалось (если не считать её беганья за мужиком – но это же даже весело…). А тут вдруг…

– Ты, дура очкастая, куда прёшь? – услышала Зина недовольный голос здоровенной девицы.

Девица как раз-таки сама пёрла напролом, Зина лишь старалась уйти вбок от её сокрушительного натиска. И окружающие это понимали – девица же толкала всех подряд. Ведь ей было НАДО. Но все молчали. Приближалась малопопулярная остановка, на которой крупной девушке нужно было выйти. Но толпа стояла насмерть, и к дверям было не пробраться. Зло и отчаянье разбирали… Вот и девица нашла самого, как ей показалось, маленького и слабого.

– Ну ты, овца очкастая, я кому сказала – пропусти, не толкайся! – И она сама толкнула Зину.

Та полетела на бабку, бабка заработала локтями, точно вёслами, толкнула девочку обратно. Автобус остановился, качнувшись. Девица рассвирепела – и, снова толкнув и обозвав Зину, рыча, начала продираться вперёд.

Зинка – в первый раз в жизни! – не могла ответить. Её обозвали, оскорбили, а она промолчала. Да, она была в очках – это неоспоримый факт, девица всё правильно сказала. А значит, получается, Зина виновата…

Её ещё никогда не называли овцой. Свиридкиной стало страшно… Но отчего? Оттого, что здоровая кобылища может схватить её очки и выкинуть? Или драться начнёт? Но ведь дать сдачи можно! Но почему-то страшно! Почему?

Конечно, в очках Зина, как ей казалось, выглядит эдакой зачуханной бедняжкой, какой бы воинственный вид лицу она ни придавала. Поэтому всем и кажется, что Зину Свиридкину можно обижать. А как же защищаться? Теперь это смешно выглядит… Теперь надо вести себя по-другому.

Девочка затаилась. Она больше не бегала по коридорам, не шалила на уроках. Сидела тихо и всё делала очень-очень осторожно. Можно было, конечно, плюнуть на эти злосчастные очки, снять их, да и снова выглядеть так же, как и раньше! И все мучения кончатся. Но Зина так поступить уже не могла. Она же пообещала родителям лечить очками глаза – и теперь было поздно отказываться, говорить, что она «не хочет, не будет, не станет»! Первое слово дороже второго… А Зина Свиридкина была тем человеком, который держит своё слово.

…И вот она стояла возле утоптанной площадки рядом с клубом. В первый раз с самого детства Зина не ИГРАЛА, а лишь СМОТРЕЛА, как другие бьются в «Рысинанта»! Она держала вещи своих друзей. И, то и дело моргая и поправляя очки, приглядывалась к «коням» и «всадникам».

Невдалеке стояла Оксана Обылкова и смотрела на неё. В последнее время она просто не узнавала свою подружку. Сначала, когда Зина только появилась в школе в очках, Оксана вздохнула с невероятным облегчением. Ведь всё – конкурент обезврежен! Оксана тоже хорошо помнила разговор о красоте на остановке. Очки, красота и девушка несовместимы.

Но… в то же время Оксана видела, что Зинка страдает. Это было сразу заметно – а потому ей становилось очень её жалко.

«Да сними ты свои очки! – хотелось крикнуть Оксане. – Давай подержу! Иди, играй в этого вашего „Рысинанта“, колбасься по полной программе. А после игры опять наденешь!»

Но что-то останавливало её. «А позаботился бы кто-нибудь о ней?» – думалось Оксане. Ведь нет… Каждый должен выплывать сам. Значит, Зинке судьба такая – вот так вот зачахнуть. А зачем идти против чужой судьбы?

Так что скоро стало Зину совсем не узнать. Она даже по родному-любимому посёлку и школе ходила осторожно, с оглядкой. Ведь это было бы ужасно больно – если бы кто-то снова обозвал её. Потому что она не ответит. Зина в очках – и против правды не попрёшь.

Полина Васильевна тоже сразу заметила, что Свиридкина стала какая-то… неопасная. А была Полина Васильевна из тех людей, кому приятно нагнать жертву – то есть несчастного или проигравшего – и добить. Очень любят такие люди в школе работать, самоутверждаться. Она обожала на переменах собирать вокруг себя девочек – и разговаривать с ними на темы отношений в классе, об искусстве, о любви. Обожала и Оксана Обылкова эти разговоры. А вот Зина терпеть их не могла, а потому никогда и не приклеивалась к столу учительницы в надежде услышать что-нибудь интересненькое.

Так и сейчас: едва прозвенел звонок и между русским языком и литературой наступила перемена, мальчишки вылетели в коридор. Зина тоже поднялась из-за парты, чтобы побродить где-нибудь, и отправилась вон из кабинета.

Но, крикнув: «Свиридкина! Стой, иди сюда!» – Полина Васильевна призывно махнула ей рукой. Девочка не стала сопротивляться и подошла к учительскому столу.

– Ну-ка, скажи-ка нам, что это ты себе позволяешь? – спросила у неё Полина Васильевна.

– Ничего, – удивлённо ответила Зина. В последние дни она не успела совершенно ни в чём провиниться.

– Мне очень не нравится твоё поведение, – продолжала учительница.

Зина пожала плечами и развернулась, чтобы всё-таки уйти. Но от Полины Васильевны нельзя было просто так отделаться.

– Мне нужно с тобой поговорить, – заявила она.

Девочки, что подошли к учительскому столу, навострили уши и приготовились слушать. Зинка обычно весело и задорно с учителями препиралась, целое шоу иногда получалось. Что же будет на этот раз?

– Зина, я давно за тобой наблюдаю, – продолжала Полина Васильевна. – Ну-ка, объясни, что за любовь ты крутишь с этим… как его… Ну, в том году его из нашей школы выпихнули…

– С Комариковым, – услужливо подсказала Люда Петина.