— А зачем нам в военных условиях стадо? Его выпасать нужно, доить. Всех коров опять же не съешь за раз, мясо испортится. Да и на запах крови от скотобойни вся окрестная нечисть бы сбежалась. Так что мы тогда сразу к ульдону в замок направились, говорим: вот, стадо чье-то нашли, не хотите ли купить? Тот аж зубами заскрипел: на стаде его клейма были, как на замковых вымпелах, но против десятка вояк ни один ульдон не выстоит, пришлось покупать. А Чоху как главному герою наша повариха заливное из языка сварила, так пахло, что даже сейчас слюна во рту появляется, как вспомню. — Тролль зажмурился и мечтательно причмокнул. А потом веско закончил: — Вот такая у вас возвышенная раса.

— Завидуй, завидуй, — буркнул эльф. — Тебе небось и в голову бы не пришло заключить мирный договор с кушатиками. Полез бы драться.

— Верно, — согласился Драниш. — Но я бы коров по-честному поделил. На такое коварство даже с кушатиками я не способен, тем более что сражались они тогда с нами на равных.

— Разве же это коварство? Чонодариэль, — эльф специально выделил голосом полное имя своего соплеменника, — поделил добычу так, чтобы вам больше досталось, проявляя тем самым заботу о своих товарищах по оружию.

— У каждого своя правда, — сказала я задумчиво. И Драниш, и Даезаэль были правы, а пострадал в итоге ульдон, который вроде бы и враг, но мне почему-то стало его жаль.

Целитель ничего не ответил, отвернулся и принялся копаться в своей сумке, что-то бормоча себе под нос на эльфийском. Он вообще после пробуждения вел себя странно — мирно и тихо, хотя выглядел неплохо.

После ревизии снадобий в сумке Даезаэль лег на свои одеяла и свернулся клубочком, закрыв глаза. Временами он морщился, будто у него дергал зуб. Я немного понаблюдала за его страданиями и наконец рискнула:

— Даезаэль, что случилось? Ты заболел? Может, тебе помочь?

Эльф ничего не ответил, хотя кончик уха у него досадливо дернулся.

— Да-да, — присоединилась ко мне Тиса, — что-то ты подозрительно себя ведешь.

— Отстаньте, — буркнул эльф.

— Тебе точно не нужна помощь? — на всякий случай уточнила я.

— Нет!

— Знаешь, Даезаэль, — задумчиво сказал Драниш, — мне кажется, мы сейчас не в том положении, чтобы терпеть капризы. Поэтому сразу говори, что с тобой случилось, дабы в случае опасности я знал, что тебя нужно кидать на самую высокую сосну, чтобы ты не мешался.

Целитель открыл один глаз, убедился, что тролль не шутит, и неохотно признался:

— У меня болит голова.

— Да? — удивилась Тиса. Видимо, она не верила, что с эльфом может такое приключиться, о чем тут же и заявила: — А разве у возвышенных рас может болеть возвышенная голова?

— Заткнись, дура, — устало сказал Даезаэль. — Я такой же живой, как и вы, и мне тоже может быть плохо.

— Может, тебе травок каких-нибудь заварить? Или еще как-то помочь? — предложила я.

Сын Леса не пожалел сил, чтобы обжечь меня злобным взглядом.

— Кто из нас тут целитель? Ты думаешь, я не могу помочь себе сам? — ядовито осведомился он, закрыл глаза и больше не откликался.

— Что это с ним? — шепотом спросил у меня Драниш. — Это опасно?

— Думаю, это от перерасхода магической энергии, — немного подумав, предположила я. — Вот представь, ты заблудился в пещере с фляжкой воды, и тебя мучит постоянная сильная жажда. Бродил-бродил и нашел источник, скажем, капает водичка в каменную чашу по капле в час. Сначала ты выпил содержимое чаши. Потом — свою баклагу. Потом — то, что накопилось, пока ты цедил свою воду. Потом облизал стенку, по которой стекают капли. А потом все, вода закончилась совершенно, капелькой в час не спасешься. Сначала вроде жажду можно терпеть, но с каждым мгновением все хуже. Ты слизываешь капельки, но этого слишком мало! Вот и Даезаэль, наверное, дошел до такого состояния.

— Но ведь ты тоже постоянно находишься на грани магического истощения, а у тебя голова не болит. Или ты утаиваешь от меня свое истинное состояние? — Драниш подозрительно всмотрелся в мое лицо, пытаясь найти на нем следы скрываемых страданий.

— О нет, со мной все в порядке. Ну, если не в порядке, то терпимо. Люди менее магические существа, чем эльфы, для которых пользоваться магической силой равноценно дыханию, — объяснила я. — Если я напрочь утрачу свою силу, для меня это будет болезненно, но не смертельно. А вот для Даезаэля…

Я не стала продолжать, потому что и так все было понятно.

— Так что получается, наш Даезаэль — ближайший кандидат в покойники? — спросила воительница без малейшего намека на такт.

— Я еще тебя переживу, — прошелестел эльф. — И твоих детей, если какой-то слепоглухонемой придурок решит их тебе сделать.

— Вот гаденыш! — восхитилась Тиса. — Он и из гроба нас всех так обложит, что мало не покажется.

— Даезаэль не лишился магической силы, — объяснила я. — Ее у него просто очень мало, и он бережет ее для нас. А организм требует ее, чтобы полностью восстановиться. Так что его пожалеть нужно, а не смеяться.

Целитель открыл один глаз и одарил меня похвальным взглядом, после чего задремал, а мы разговаривали шепотом, боясь его потревожить.

Только Персиваль не участвовал в нашей болтовне, что-то сосредоточенно чертя на листочке бумаги. Он настолько погрузился в свою работу, что даже не сразу отреагировал, когда я потрясла его за плечо.

— Приехали, Персиваль! Сейчас будем ужинать. Ты с нами?

— А? — Он огляделся по сторонам с совершенно потерянным видом. — Так темно уже?! А кто лампу надо мной зажег? Спасибо.

— Пожалуйста, — отозвался Драниш. — Что ты там чертил хоть?

— Усовершенствовал конструкцию фургона. Ты про коров напомнил, и я решил, что если приделать к фургону спереди и сзади подобия рогов, то мы можем толпу волкодлаков раскидать и проехать.

— А мастерскую ты где-то неподалеку видел? — иронично спросила Тиса.

— Я пытался придумать, как это сделать в походных условиях. — Персик достойно не отреагировал на подколку. — Я думаю, что мы сможем сделать защиту, если капитан даст нам хотя бы один день.

— М-да… — Тролль вертел в руках исчерканный листочек. — А что, дельная мысль. Только Ярик вряд ли нам даст возможность спокойно помастерить, но попробовать уговорить его стоит. В конце концов, мы ничего не теряем.

Персиваль просиял от радости и принялся рассказывать Дранишу о деталях будущего переустройства фургона. Выглядел он при этом как маленький мальчик, на которого наконец-то обратил внимание вечно занятой отец, и поэтому счастливый сын пытается до отказа использовать возможность общения.

Пока я расставляла посуду и перебирала крупу для каши на ужин, Даезаэль сидел на заднике фургона, нахохлившись и зябко обхватив себя руками. Выглядел он настолько жалко, что даже капитан не рискнул его тронуть и отправить за дровами или поручить какую-нибудь другую работу.