Шестая. Гувернантка. Мисс Колфилд. Мора. Та, которая у него работает. Женщина, которую он поцеловал вчера ночью. После случившегося вчера он сомневался, что сможет когда-либо снова называть ее мисс Колфилд, и застонал. Его вид был совершенно неподобающим для встречи с ней. Да, нужно будет извиниться, как только придумает, за что именно. Насколько далеко зашли их отношения, пока оставалось для него загадкой. Возможно, не помешает спрятаться. Но он никак не мог заставить себя подняться с дивана, особенно теперь, когда голова грозила в любую секунду разлететься на куски. Сесилия присела на корточки за диваном.

Дверь распахнулась, и Риордан безмолвно взмолился, чтобы Мора — две Моры — не хлопнула ею. Он крепко зажмурился в попытке вернуть себе четкость зрения. Возможно, дети и играли в прятки, а вот Мора, похоже, нет.

— Дети, я знаю, что вы здесь. Игра окончена, — твердо заявила она. — Дети… — Тут она замолчала, увидев лежащего на диване Риордана. — Ой, милорд, я вас не сразу заметила.

Это начинало входить у нее в привычку. Вчера она тоже не сразу его заметила.

— И что вы хотите сказать этим своим «Ой, милорд», позвольте поинтересоваться? Вы используете мой титул просто как обращение ко мне или как выражение крайнего удивления тем, что в комнате кто-то есть?

Не следовало ему начинать упражняться в остроумии с утра, так как от этого голова разболелась еще сильнее.

— Думаю, все вместе.

Она разгладила руками фартук, надетый поверх платья. Риордан понял, она пытается подавить улыбку. Не такого поведения он от нее ожидал, полагая, что она будет смущена. Сам он определенно испытывал смущение. Искушая судьбу, Риордан очень медленно принял сидячее положение.

— Прошу прощения.

Мора присела перед ним в кратком реверансе, напомнив, что ему следует чувствовать себя виноватым за события прошлой ночи, что бы он ни натворил. Он улыбнулся бы, если бы не невыносимая головная боль. От него не укрылась ироничность момента. Он беспокоился о том, что должен извиниться перед ней за то, чего даже не помнит, а она беспокоится о том, что он может ее уволить. Даже если она станет просыпать каждый божий день, Риордан все равно не выгонит ее, особенно сейчас, когда Вейлы бросили ему вызов. Они будут бесконечно счастливы, узнав, что он лишился шестой по счету гувернантки.

— Дети сбежали от меня, а я проспала. Этого больше не повторится.

Море явно хотелось как можно скорее покинуть комнату. Она произносила слова с большой поспешностью, отчего, собственно, у Риордана и создалось впечатление, что она изо всех сил старается подавить смех. Он никак не мог понять, что ее так забавляет.

— Дети, выходите. Мора вас честно нашла, — сказал Риордан.

Уильям и Сесилия с виноватыми лицами медленно выбрались из своих укрытий.

— Сесилия, где ты взяла это платье?

Риордан впервые присмотрелся к ее наряду. Дорогое и отлично скроенное платье. Такого в гардеробе ребенка точно быть не может.

Надув губы, Сесилия ударилась в слезы.

— Оно принадлежит мисс Колфилд, — чуть слышно призналась она. — Платье так мне понравилось, что я захотела его примерить.

Риордан бросил умоляющий взгляд на Мору. Против слез Сесилии он всегда был бессилен, и похмелье тут совершенно ни при чем. Мора сделала шаг вперед и взяла девочку за руку.

— Настоящая леди никогда не возьмет чужие вещи без разрешения. Я с радостью показала бы тебе платье, если бы ты попросила меня об этом.

Мора была строга, но не проявляла жестокости. Гувернантка Номер Три, Железная Леди, задала бы Сесилии хорошую взбучку. Вообще-то именно так она однажды и сделала, за что и была уволена. Риордан едва сдержался, чтобы собственноручно не выставить старую каргу за дверь. Мора протянула вторую руку Уильяму.

— Нет ничего такого, что нельзя было бы исправить хорошим завтраком. Подозреваю, именно голод привел вас на первый этаж. Наверху ожидает блюдо под названием «жаба в норке».

Уильям робко рассматривал носки своих ботинок, Риордан тут же понял, что догадка Моры верна. Привыкший есть на первом этаже, мальчик явился сюда в поисках еды.

— Знаешь ли ты, что означает «жаба в норке», Уилл? — продолжала Мора. — Это запеченная в тесте сосиска. То есть сосиска обернута тестом, точно жаба, которая выглядывает из своей норки.

При этих словах мальчик оживился и явно захотел поскорее вернуться в детскую.

Но Риордан не собирался позволять Море так легко от него ускользнуть. Когда она уже дошла до двери, весело переговариваясь с детьми, он снова обратился к ней:

— Мора, когда дети поедят и будут устроены, я прошу вас зайти ко мне в библиотеку.

Видит бог, ему вовсе не хотелось беседовать с ней в кабинете, еще хранившем следы вчерашнего дебоша.

Дверь закрылась, и он остался в одиночестве. Пришло время претворять свои планы в жизнь. Но прежде необходимо побриться. Риордан потер щеку.

— Что за черт?

Он вскочил на ноги слишком быстро, забыв о том, что от резких движений закружится голова, и был вынужден схватиться за спинку кресла, чтобы не упасть. Потом стал медленно пробираться к висящему на стене зеркалу. Увидев свое отражение, застонал. Проклятье! Обе щеки разукрашены темно-розовыми румянами, а вокруг глаз от бровей и до скул нарисованы черные круги. Губы накрашены красной помадой. Теперь Риордан понял, почему Мора едва сдерживала смех. Сесилия загримировала его так, что он мог бы посоперничать с цирковым клоуном.

Полчаса спустя Мора стояла перед дверью библиотеки, собираясь с духом. Она знала, что граф собирается уволить ее. Ей очень хотелось самой сыграть в прятки, сделать что угодно, лишь бы не видеть Риордана Баррета и не слышать его плохих вестей. Утро началось скверно. Она проспала, недоглядела за детьми, которые от души разукрасили лицо своего дяди. Не говоря уже о поцелуе вчера ночью.

Не нужно жить в Лондоне, чтобы предвидеть, как будут развиваться события после того, как девушка поцелует своего работодателя. Даже в Девоншире всем было известно, что ответственность за подобные вещи всегда ложится на женщину. Да, она сама виновата в том, что барон Уилдерхем застал ее врасплох в кладовой для продуктов в доме дяди и стал похотливо обнимать. И именно она виновата в том, что граф Чатем поцеловал ее, находясь в полубессознательном состоянии от чрезмерного количества бренди.

Куда она пойдет? Что станет делать? Миссис Пендергаст ясно дала понять, чтобы в агентство она больше не возвращалась. Возможно, граф напишет ей рекомендательное письмо, хотя надеяться на подобное чересчур оптимистично. Она ведь проработала у него всего три дня и могла вообразить, что будет значиться в этой рекомендации: «Настоящим уведомляю, что мисс Мора Колфилд любит запускать воздушных змеев во второй половине дня, а также целоваться по ночам». Это же немыслимо!

Мора пыталась не поддаваться панике. Ее ведь еще не уволили. Не стоило преждевременно опускать руки и, как говорится в пословице, ставить повозку впереди лошади. Хотя лошадь и была уже запряжена, окончательно еще ничего не решили. Ей нужно думать только о хорошем, нужно…