меня зажгло спичку в темноте под моей грудной клеткой. Я ненавидела его в детстве. В нем чувствовалась снисходительность, усугубляемая тем, что он едва ли старше меня. Всего пара лет разницы в возрасте, но нам всегда было суждено жить в разных мирах.

Я знала Нико столько, сколько себя помню, но только понаслышке. Это был тихий паренек, который сидел в углу казино Visconti Grand с диетической колой и блокнотом. От мамы я узнала, что он был племянником Альберто Висконти, а его отец — владельцем компании по производству виски в Дьявольской Лощине.

Впервые мы заговорили в гардеробной. Мне было десять лет, я все еще привыкала к весу нового кулона с четырехлистным клевером на шее. Тогда я только начала обедать между вешалками с дорогими пальто, потому что к тому времени на собственном опыте убедилась, что мужчины, играющие в покер в другой комнате, на самом деле не были моими друзьями.

Нико примостился рядом со мной и несколько минут смотрел на мою разогретую лазанью. Затем он задал тихий вопрос.

— Почему ты стала брать с мужчин по доллару за то, что ты дуешь на их игральные кости?10

Я проглотила истинную причину и сказала ему то, во что мне отчаянно хотелось верить.

— Потому что мне везет.

Он взял в руки блокнот, который всегда был приклеен к его руке, и постучал по нему тонким пальцем.

— Глупые люди полагаются на случай, умные знают, что удачу можно оптимизировать с помощью мастерства.

А затем он открыл его и ввел меня в мир азартных адвантивных игр11.

— Это не мошенничество, — прошептал он. — Это использование статистической вероятности и расчетных наблюдений для того, чтобы изменить шансы на выигрыш в свою пользу, — он бросил взгляд в сторону двери, а затем наклонился чуть ближе. — Но все же ты должна пообещать, что никому не расскажешь.

Я никому не рассказала. В течение следующих четырех лет мы встречались в гардеробной три раза в неделю и практиковались в подсчете карт, сортировке по краям и отслеживании тасовки, и ни одна живая душа об этом не знала.

Наша привычная жизнь была прервана убийством моих родителей. Когда пыль улеглась и полиция отступила, мне стало не по себе от ночей, проведенных за разглядыванием потолков гостевых спален в приемных семьях, и я начала тайком ходить в казино. В первый же вечер Нико задал мне еще один простой вопрос.

— Ты хочешь поговорить об этом или хочешь отвлечься?

Я выбрала отвлечься, и тогда он научил меня обчищать карманы. Мы перешли к выходкам у бара и отвлекающим махинациям, и к тому времени, когда мне исполнилось восемнадцать, ученик превосходил мастера.

Я вдыхаю ледяной воздух и наконец нахожу в себе силы посмотреть на Нико как следует. Господи. Я знала, что он будет выглядеть по-другому, но не настолько. Его долговязое тело стало массивнее и крепче, превратившись во внушительный силуэт, а его детская ухмылка превратилась в красивую улыбку. Из чудака, помешанного на цифрах, он превратился в татуированный предупреждающий знак. Все, начиная с его огромного роста и заканчивая драконом, дышащим огнем на его шее, кричит об опасности.

Не три года в Стэнфорде сделали это с ним, это точно.

— Рада тебя видеть, Нико, — говорю я с небольшой улыбкой.

Он кивает, и мы в комфортной тишине ждем барменшу. Она поднимает глаза и роняет бутылку шампанского на стойку.

— Мне очень жаль, мистер Висконти. Что вам принести?

— Клуб Контрабандистов и водку с лимонадом, — он поворачивается ко мне, вскидывая брови. — Если только ты не стала более цивилизованной в наши дни? — я качаю головой, и он улыбается. — Тогда водку с лимонадом.

Слегка дрожа барменша наливает ему виски, а мне водку. Она добавляет дольку лайма, и это напоминает мне о моей матери, потому что именно так она делала в прежние времена — добавляла дольку лимона или лайма или делала сахарный ободок в свои напитки, чтобы придать своему алкоголизму более утонченный вид. Она довольно быстро перестала притворяться, и в конце концов стала пить прямо из бутылки. Я стараюсь не думать о своих родителях, когда пью. Если бы я изменила свои привычки из предосторожности, мне пришлось бы признать, что я похожа на них. А я на них совсем не похожа.

— Итак, — Нико передвигает мой стакан по барной стойке, затем опирается на него предплечьем. — Что ты здесь делаешь?

Я открываю рот, чтобы сказать то же самое, что я сказала Мэтту. Но Нико был для меня как старший брат, я обязана ему чем-то большим.

— Потому что ты был прав, — его сжатая челюсть исчезает за ободком моего бокала, когда я делаю большой глоток.

Когда мне исполнилось восемнадцать лет и я поняла, что невозможно удержаться на работе, не уволившись по собственному желанию или не получив увольнение в течение недели, я решила применить все, чему научился, на практике и засела за столы в Бухте. Блэкджек12 был моей любимой игрой, а подсчет карт всегда был тем, что у меня получалось лучше всего. Конечно, я избегала Visconti Grand как чумы, но Нико не потребовалось много времени, чтобы понять, чем я занимаюсь. Он был вне себя от ярости. Потому что, хотя подсчет карт и не запрещен законом, в казино он крайне не одобряется. А в казино Висконти? С таким же успехом можно встать на колени и умолять их пустить тебе пулю в лоб.

Он покидал город, чтобы изучать математику в Стэнфорде, и сказал мне, что если я хочу продолжать свои выходки, то мне следует поступить так же. Он отвез меня на автобусную станцию, вручил пачку банкнот и напутственно сказал: — Помни, независимо от того, насколько удачливой ты себя считаешь, твои грехи рано или поздно настигнут тебя, Малышка Пенн. Они всегда настигают грешников.

Теперь Нико осматривает море гостей поверх моей головы.

— Ты в бегах? — пробормотал он, достаточно громко, чтобы я услышала.

— Нет.

Возможно.

— Тебя кто-нибудь ищет?

— Нет.

Надеюсь, что нет.

— Ты планируешь заглянуть в Бухту, раз уж ты вернулась?

Это единственное «нет», которое я могу сказать с уверенностью.

— Я завязала.

Его глаза возвращаются к моим, на губах играет ухмылка.

— Да?

Я киваю.

— Я вернулась в свою квартиру в Дьявольской Яме и ищу постоянную работу.

— Хорошая идея. В любом случае, в Бухте сейчас небезопасно. Так что сделай мне одолжение и избегай ее совсем, хорошо?

— Почему?

Его внимание снова переключается на что-то у меня за головой. На этот раз я проследил за