зажать уши руками, но это совершенно не помогло, ведь звук шел не извне, а изнутри, так, словно дьявольская какофония рождалась прямо в моей голове.

От бессилия и боли я взвыл, и мой голос слился с ревущим хором.

Вместо тумана мне начали мерещиться тени. Я узнавал в них очертания города, разрушенного, изрытого воронками взрывов. Я узнавал в них людей, что обступали со всех сторон, они тянули руки, но не касались, проходя насквозь, оставляя холод, росший где-то внутри. И чем меньше во мне оставалось тепла, тем больше я сливался с окружавшей меня бесконечной серостью.

У Фреи были проблемы из-за избранного. У избранного были проблемы из-за нее.

Она глубоко вздохнула, стараясь подавить нарастающую панику. Чтобы войти в разлом, она должна быть абсолютно спокойной, абсолютно сконцентрированной и абсолютно уверенной в себе. Она вытащит избранного оттуда. Вытащит живым и здоровым. Потому что она так решила и потому что может.

Вдох. Сознание очистилось, удушающие волны тревоги улеглись. Уверенный шаг вперед, и небытие мгновенно поглотило ее.

Серый туман и чувство отчаяния, которое старалось заползти в душу, уже не пугали. Фрея привыкла. По долгу службы ей постоянно приходилось проникать в разломы. Главной трудностью было отыскать избранного среди всего этого хаоса. Оставалось надеяться на то, что он до сих пор продолжает фонтанировать светлой энергией. Фрея плохо различала ментальные поля, но полупризрачный фонарь его ауры слишком выбивался из сизого мрака. Она увидела его.

Фигура избранного стала темно-серой, словно здесь стоял вовсе не он, а лишь его тень. Глаза ничего не выражали и были холодными, неживыми. Он не замечал Фрею и смотрел в пустоту, словно что-то притягивало туда его взгляд. Она быстро преодолела оставшееся между ними расстояние и потянулась к его руке. Рука прошла сквозь запястье избранного.

Неужели… Неужели она опоздала?

«Иллюзия, – твердо сказала себе Фрея, – это только иллюзия!»

Она снова протянула руку и на этот раз крепко схватила избранного за локоть. Он никак не отреагировал. Фрея внутренне содрогнулась. Оставалось только надеяться, что, оказавшись вне разлома, он станет таким же несносным, как и раньше.

Теперь нужно было выйти, а для этого – хоть ненадолго, но разогнать туман достаточно мощным светлым заклинанием. Но Фрея магом не была, поэтому нуждалась в помощи.

– Витар, – беззвучным голосом назвала Фрея имя своего меча, и он откликнулся, ярко сверкнув камнем, закрепленным на рукояти. Свечение нарастало, пока не озарило все вокруг ярко-зеленой вспышкой, силу которой не могла выдержать даже тьма Моркетской пади. Свет открыл обратный путь сквозь туман, и Фрея выбралась из разлома, таща за собой избранного.

Но даже когда они оказались на свободе, избранный не приходил в себя, лишь смотрел невидящим взглядом вдаль, а его глаза оставались тусклыми, будто матовое стекло. Фрея с подобным уже сталкивалась. Влияние разлома до сих пор разливалось в нем ядом, и он не мог очнуться от иллюзии. Это не так страшно, как застрять в разломе, и уже не смертельно, но лучше все равно привести его в чувство как можно скорее. И для начала нужно уйти от разлома подальше.

– Просто иди за мной, ладно? – сказала она не оборачиваясь, но избранный ожидаемо ничего не ответил.

Раньше Фрее казалось, что большая часть слов, произносимых этим парнем, ее раздражает, но сейчас тишина леса наваливалась тяжелым грузом. Она вспоминала, как первый раз шагнула в разлом. Глупая, наивная девочка, едва взявшая в руки меч. Она рванула туда за магом из отряда, думала, что спасет его. Она много чего тогда думала. А потом ей было так страшно и так холодно, как никогда раньше. Ее саму пришлось спасать, приводить в себя и отпаивать горькими зельями.

Фрея прекрасно помнила это чувство, когда тебя только вытаскивают из разлома, – безразличие. Иногда люди настолько уходят в себя, что, наверное, если в этот момент им вгонят нож между ребер – не отреагируют, даже боли не почувствуют. В тот, первый раз ее вытащил Анс. А потом накричал, чего ни разу не делал ни до, ни после. Именно это окончательно вернуло ее в реальность.

Когда наконец выбрались на широкую поляну под холмом, Фрея подумала, что они ушли на достаточное расстояние.

– Дей, – позвала она. Избранный посмотрел на нее почти осмысленно. Жаль, что она не могла применить заклинание, чтобы помочь ему очнуться.

Развеять остатки моркетской тьмы можно было разными способами. Магией, зельями, иногда хватало резкого ощущения. На второе использование меча сил у Фреи не осталось. Так что вариант был только один.

– Ты простишь меня за это, – сказала она, а после размахнулась и с силой ударила его по щеке.

– Бить было обязательно? – недовольно спросил я, потерев саднящую щеку. Ну и удар у Фреи, конечно.

– Ты не приходил в себя.

– И ты решила не упускать возможность?

Фрея пожала плечами.

Мы сидели на поляне друг напротив друга, потрепанные и усталые, словно только что сразились с ордой монстров. До крепостных ворот отсюда было уже недалеко, но ни я, ни Фрея не спешили вставать и идти к городу. Я сомневался, что выиграю в противостоянии с гравитацией.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Фрея.

– Так, будто меня только что достали со дна реки, где я пролежал дня два и уже успел немного разложиться. – Яс наслаждением упал на траву. Земля показалась мне на удивление мягкой и теплой.

Фрея удовлетворенно кивнула.

– Это, по-твоему, хорошо? – огрызнулся я.

– Хорошо то, что ты язвишь и злишься, – ответила она спокойно. – У людей после падения в разлом бывают некоторые трудности с тем, чтобы в принципе испытывать эмоции.

– Да? – продолжил я все тем же ядовитым тоном. – Тогда, чтобы полностью тебя успокоить, я могу закатить истерику, хочешь?

– Поверю на слово.

Я лежал и смотрел на небо. Оно было настолько ярким и ясным, что резало глаза, и я их закрыл. От ощущения солнечных лучей на коже мне становилось спокойнее. Злость потихоньку уходила, да и щека совсем перестала саднить. Сонливость накатывала медленно, обволакивала, как болотная вода. Солнце скрылось за облаком, и меня обожгло холодом. Таким же, как в разломе. Под веками снова вспыхнули очертания разрушенного города. Изрытые воронками взрывов улицы. Завалившиеся друг на друга многоэтажки. Что это было? Мысли опять начал заволакивать туман, а на уши – вновь давила тишина, в которой смутно угадывалось тихое эхо тех голосов.

А потом солнце снова ударило в глаза, и меня отпустило. Почти. Я сделал