Джерри удивился.

— Так ты мечтаешь стать борцом сумо?

— Как только Пройла отпустит меня, я им стану.

Стадион оказался огромным, серебряным, с гигантскими металлическими стойками.

— Ух ты! Ну и здоровенный же! — Джерри прижался носом к окну.

— Он вмещает около сорока тысяч человек. На наших концертах обычно все места заняты.

— Ух ты! — опять задохнулся Джерри. — Вам приходится развлекать такую прорву народа!

Тока мрачно кивнул.

Десять минут спустя все сидели в роскошной гримерной. Вертикальные ряды лампочек отражались в зеркалах у целого ряда гримировальных столов, заваленных самой разной косметикой. Красочные костюмы висели на вешалках.

— А как вы решаете, что именно надевать? — спросила Молли.

— Это зависит от представления, — объяснил Чокичи. — У нас есть список номеров с разными песнями и разным порядком действий. Хироки, что мы играем сегодня?

Хироки посмотрел на бумагу на своем столе.

— Он хочет, чтобы мы исполняли программу номер четыре и еще три новые песни.

— А когда выхожу я? — уточнила Молли.

Хироки опять взглянул на записку.

— В конце.

— Ох, вот это да, Молли! — с восторгом воскликнул Джерри. — Мне прямо не верится, что ты на самом деле выйдешь на сцену играть на губной гармошке, которую я тебе подарил!

Девочка пожала плечами.

— А где мистер Пройла? Он будет смотреть? — Молли засунула руки в карманы. Ее пальцы снова и снова теребили монету и гармошку.

— Конечно. — Чокичи открыл бутылку воды. — Из особой стеклянной боковой ложи стадиона. Он любит наблюдать за реакцией толпы. Пусть он ненавидит музыку, но, как мы тебе уже говорили, обожает деньги, которые музыка приносит ему.

Джерри с Петулькой на коленях сидел в большом вращающемся кресле. Собачка пристально смотрела на карман Молли, где лежала монета. Мопсиха всем своим сердцем желала, чтобы девочка оставила ее здесь. Если она пойдет с ней на сцену, Петулька боялась, что не удержится, бросится на хозяйку и укусит за руку.

— Знаете что? — сказал Джерри. — Петулька немного нервничает. Я не хочу оставлять ее одну.

— А ты не хочешь посидеть вместе с Молли у края сцены? — спросил Чокичи. — Оттуда прекрасно все видно.

Джерри склонил голову набок:

— Пожалуй. Тогда все в порядке.

Тока плюхнулся на стул рядом с ним. Он вертел в руках свой расшитый блестками костюм.

— Ты только взгляни на этот дурацкий прикид. Мне нравится быть поп-звездой не больше, чем есть тухлые яйца. И меня так тошнит, как будто я наелся этих самых тухлых яиц. — Внезапно он встал. — Извините.

Тока исчез в смежной комнате.

— Там туалет, — объяснил Чокичи. — Его рвет. К тому моменту, как выйдет на сцену, он так вымотается от этой тошноты, что уже не будет нервничать.

Молли подошла к холодильнику и достала бутылку шипучки. Проблемы Токи волновали ее не больше, чем гиену — проблемы зебры.

Начало представления приближалось. Братья надели костюмы для первого номера — красные и крылатые. Появились гримеры и парикмахеры. Молли тоже загримировали.

Звуконепроницаемая дверь гримерной открылась. Воздух мгновенно наполнился шумом — бешеными аплодисментами и криками ожидающей толпы.

Молли пошла за мальчиками, равнодушная, как ледяной ветер.

— Удачи! — крикнул им вслед Джерри.

Занавес на огромной сцене открылся, и на ней появились музыканты. Подняв палочки в воздух, Тока постучал ими друг о друга: тук-тук-тук… Микрофон подхватил звук.

— Здравствуй, Токио! И привет всем зарубежным гостям! — Хироки поклонился всем, а потом отдельно Молли, которая сидела на расстоянии от Джерри и Петульки у края сцены. — Надеюсь, вам понравится представление!

Шоу оказалось еще более красочным, чем в Эквадоре. Мальчики пели и танцевали, зажигая огромную восторженную толпу. Только одно нарушило ровный ход концерта — Тока ушел со сцены, потому что ему стало нехорошо, но публика отнеслась к этому сочувственно, а Чокичи вместо него поиграл на ударных. Когда они спели последнюю песню, Хироки взял микрофон.

— Встречайте Джерри и Петульку, — сказал он по-английски и показал на Джерри, который сидел на стуле с собакой на коленях.

Джерри ужасно смутился, когда столько людей уставились на него. Он неуверенно взял Петульку за лапу и заставил ее помахать публике. Это вызвало бешеную реакцию.

— О-о-о-о!

— А-а-а-а!

Мальчик покраснел и задрожал от аплодисментов толпы. Он встал, неуклюже поклонился и помахал рукой. Но это было не приветствие, а прощание. Стараясь не выглядеть невежливым, малыш поспешно покинул сцену.

Хироки объяснил публике, что Джерри застеснялся и, вероятно, пошел проведать Току. Зрители снова захлопали.

— А теперь у нас есть для вас сюрприз, — объявил он. — Наш сегодняшний гость! Встречайте Молли Мун!

Молли встала. Она подошла к мальчикам и улыбнулась толпе, затем сунула руку в карман.

— Она гениальный музыкант, — объяснил Чокичи. — Потрясающе играет на губной гармошке. Верно, Молли?

Девочка могла бы пожать плечами и скромно сказать пару слов, но вместо этого она самодовольно ответила:

— Спорим, я лучшая!

Публика засмеялась, приняв это за шутку, и Молли заиграла.

Она начала с очень громкого звука, заставив гармошку звучать как гудок обычного локомотива. Затем остановилась и наклонилась к микрофону.

— Музыкальный поезд приближается, — холодно сообщила она.

Зрители опять посчитали ее ледяное спокойствие частью представления. Молли снова начала играть. Она владела инструментом так, словно играла на нем с рождения. Зрители принялись хлопать и раскачиваться. Каждый, не подозревая об этом, стал пассажиром гипнотического поезда восходящей звезды.

Когда Молли закончила играть, на нее обрушилось цунами восторженных аплодисментов.

Хироки и Чокичи улыбались до ушей. Девочка улыбнулась им в ответ, шагнула к серебряной гитаре Чокичи и сняла ее с подставки.

— Можно? — спросила она.

Чокичи изумленно кивнул. Молли перекинула ремень гитары через голову и взяла инструмент поудобнее. Публика смолкла в ожидании.

Она не умела играть на гитаре, но помнила, что та девочка на песчаном пляже в ее сне играла превосходно. Молли не имела понятия о гитарных ладах, не знала, как извлечь из гитары красивый звук, — и все-таки чувствовала непреодолимое желание сыграть. Электрогитара выглядела таким шикарным, таким крутым инструментом, и, казалось, ничего не стоит заставить ее играть отличную музыку.