набора личным составом полученных доз облучения и объясняю ему, что у меня имеются путевые листы за все дни выездов в июне на Чернобыльскую АЭС (поначалу я сдавал использованные путевые листы в диспетчерскую, но когда понял, что они никому не нужны, то просто стал складывать их в «бардачок»). Прошу писаря показать приказы о направлении личного состава части для выполнения работ на Чернобыльской АЭС.

— Приказы хранятся в сейфе у командира, но все равно исправить уже ничего нельзя — надо было сразу приходить — утешает меня писарь.

В общем, сам виноват — оказывается, надо было ежедневно проверять записи в журнале учета набранных доз облучения и чуть, что сразу же бежать в штаб.

* * *

Подобным образом выезды воровались писарями у всех военнообязанных выезжавших на Чернобыльскую АЭС. На вечерней поверке командир полка зачитывал муляж приказа с фамилиями направляемых для выполнения работ на Чернобыльской АЭС, в подлинный же приказ писарями вносились фамилии подставных лиц безвыездно остававшихся при войсковой части. Позже, со второй половины 1987 года, писаря уже перестали воровать выезды — в приказ просто дописывались фамилии «мертвых душ». Таким образом, у лиц безвыездно остававшихся при войсковой части более пяти месяцев, «выездов» подчас оказывалось даже больше, чем у тех, кто действительно работал на Чернобыльской АЭС.

* * *

Строимся на вечернею поверку. После объявления благодарностей командир полка зачитывает приказ на завтра о направлении задействованного состава части на работы по дезактивации объектов Чернобыльской АЭС. На этот раз завтра нашему экипажу (взводу) предстоит дезактивация помещений столовой АБК-2 (административно-бытовой корпус).

17

Утром по дороге на Чернобыльскую АЭС командир подтверждает.

— Да, действительно вчера из «саркофага» произошел выброс.

Издалека видно как над Чернобыльской АЭС кружит вертолет с подвешенной к нему объемной бадьей, вслед за которой тянется желто-оранжевый дымок — это след распыляемого над территорией АЭС жидкого латекса. Резиновый клей склеивал радиоактивную пыль и не давал ей возможности подниматься в воздух и разноситься ветром по округе (В 1986 году для этой цели использовалась более дешевая жидкость, так называемая барда. В отличие от светлого латекса барда имела темный цвет).

Все, в том числе и местное население, уже знают, раз над «кукумбой» кружит вертолет, значит, вчера на станции был выброс радионуклидов из саркофага.

Еще в первый день выезда на Чернобыльскую АЭС командир рассказал мне байку очень похожую на правду.

— Когда произошел взрыв 4-ого реактора, одна старушка, крестясь, назвала Чернобыльскую АЭС «кукумбой». Это слово всем так понравилось, что с легкой руки бабушки Чернобыльскую АЭС иначе как «кукумбой» никто уже больше и не называл.

* * *

В этот раз с нами на станцию «для руководства на месте» выехал и начальник штаба, такой же, как и мы, военнообязанный — майор запаса. Вообще-то в его должностные обязанности не входило участие в работах на Чернобыльской АЭС, но поскольку у начальника штаба подходил к концу срок прохождения сборов, то майор решил хоть один раз отметиться на станции, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

По прибытии на Чернобыльскую АЭС командиры разводят своих людей по объектам. Мы, водители, пока солнце не поднялось высоко и не превратило кабины наших автомобилей в духовки для приготовления курочки гриль, ложимся досыпать в кабинах своих автомобилей.

По наследству от одного из моих предшественников мне досталась ватная фуфайка. Фуфайка «звенит» 90 мР/ч, но что такое 90 мР/ч, если вся кабина «зенит» полный рентген/час, а местами и выше? Кладу фуфайку под голову и моментально засыпаю.

Минут через тридцать стук в дверь кабины.

— Выходи строиться!

Начальник штаба усмотрел непорядок — водители ничем не заняты, спят в рабочее время.

— Мы не хотим заставлять вас работать вместе со всеми на станции, но вы будете должны по очереди стоять перед входом в помещения, полоскать половички и менять воду в корытцах.

Добрейшей души человек, они не хотят заставлять нас работать вместе со всеми на станции, да и сама идея майора, полоскать половички, просто гениальная, и как только до этого еще никто не додумался? Мне даже захотелось посоветовать майору самому встать возле двери и начать полоскать половички (только в силу присущей мне врожденной скромности я не предложил майору этот альтернативный вариант).

Да и другие водители не оценили по достоинству благую идею начальника штаба. Хором объяснили майору, что от того, как отдохнет водитель будет зависеть безопасность движения и сохранность личного состава.

Убедили.

— Бог с вами, спите — махнул рукой майор.

* * *

Подошел командир.

— Едем на склад за водой.

Склад находится неподалеку от станции. Все помещения вокруг склада разгромлены — «Мамай прошел». Мебель исчезла, со стен сорваны транспаранты, по полу разбросаны никому уже не нужные документы.

В первый раз в 30-ти километровой зоне увидел живого милиционера. Что он делает здесь на складе? Хотя впрочем, служебные дела милиционера нас не касаются, может быть он склад охраняет от хулиганов, тех самых что разбомбили все соседние помещения. А может быть «шерше ля фам»? — кладовщик женщина.

На месте получаем несколько ящиков с минеральной водой из расчета одна бутылка на двоих.

Обеспечение водой людей, работавших на Чернобыльской АЭС, изначально предусматривалось без ограничения. Именно так и было в 1986 году, но с 1987 года командование перешло на режим «строгой» экономии государственных бюджетных средств, поскольку прекрасно осознавало, что в жару организм человека быстро обезвоживается. Прекрасно понимало командование и последствие обезвоживания — снижение защитных сил организма противостоять воздействию радиации.

* * *

По возвращении на станцию, командир начинает раздавать бутылки с минеральной водой. Просит меня сходить в «курилку» позвать остальных людей.

Подхожу к зданию цеха дезактивации, обмываю сапоги в корытце с водой, прохожу в коридор и нахожу курительную комнату. В нос и голову бьет тяжелый вонючий воздух, хоть «топор вешай». Ощущение такое будто не работает вентиляция. Да, лучше получить дополнительную дозу облучения на улице, но зато дышать чистым воздухом.

Жара — сорок градусов в тени. Но