к F6. Если утверждение относится именно к этой категории, то это значит, что теперь пациент убежден в том, что аналитик – враг. Более того, это подразумевает, что, благодаря принадлежности фразы к столбцу 6, пациент уже действует или готов начать действовать в рамках этого убеждения. Аналитическое значение утверждения пациента в этих двух примерах очень разное; важно различить эти две категории и решить, к какой из них относится утверждение.

Рассмотрим утверждение «Я знаю, что Вы меня ненавидите» как если бы оно относилось к другой категории – предположим, к категории в строке C, поскольку пациент говорит, что ему это снилось. Или это может быть частью фантазии или сна наяву: в этом случае будут проявляться признаки зрительного образа или, возможно, мифа. На интенсивность этого элемента неизбежно влияют элементы горизонтальной оси таблицы. В результате столбцы 1-6 стремятся предстать ярко и персонифицированно – так, как я это предположил, приравняв каждый из них персонажу мифа об Эдипе. Например, если кажется, что утверждение соответствует C6, когда анализу угрожает срыв, он может быть связан с изгнанием, и аналитик должен предвидеть появление других элементов эдиповой ситуации. Я подчеркиваю важность осознания того, к какой категории относится материал, поскольку это шаг к предвидению и, следовательно, распознаванию сопутствующих феноменов. Если материал подходит к категории C5, можно ожидать интенсификации тенденции, сопровождавшей исследование: для категории C2 это усиление сопротивления возникновению нового материала. Обсуждение значения выраженных эмоций – «Я знаю, Вы меня ненавидите» – я оставлю до следующей главы.[66]

Я не говорю о размышлениях, сопровождающих реальный контакт с пациентом. Аналитическая сессия – слишком драгоценная возможность для наблюдения, чтобы подвергать ее угрозе, исходящей от предположений, подразумеваемых в моем описании; цель данной книги – облегчить размышления об аналитической работе за рамками сессий как таковых. Цель такой работы вне сессий – заменить творческим мышлением утомительное и часто бессмысленное собирание записей; такая практика похожа на гаммы и упражнения музыкантов, призванные отточить и развить интуицию. Становится все более возможным мгновенно приходить к решениям, которые поначалу всегда являются плодом трудных размышлений.

Глава 16

Проблемы инстинкта и эмоций относятся к основному корпусу психоаналитической теории и должны стоять в одном ряду с элементами психоанализа, так как возникают в психоаналитической практике.

Эмоция, находящаяся в поле внимания, должна быть очевидна для аналитика, но ненаблюдаема для пациента. Доступная пациенту эмоция обычно связана с болезненным открытием, и поэтому упражняться в аналитической интуиции нужно, прежде всего избегая ненужной боли. Интуитивные способности аналитика должны давать ему возможность усматривать эмоцию до того, как она станет болезненно очевидной, – этому будет способствовать поиск элементов эмоций, направленный на упрощение интуитивных дедукций. Половой инстинкт является неотъемлемой частью психоаналитической теории, однако элемент сексуальности, поиском которого я занимаюсь, – это не сексуальность как таковая, а то, из чего ее наличие может быть выведено логически. В рамках этой моей цели термин «элемент» невозможно использовать адекватно для обозначения того, что будет проявлять себя как свойство чего-то более фундаментального, наличие чего проистекает из означаемого. Поэтому выбранный мной элемент – это не знак сексуальности, но предвестник сексуальности. Среди элементов, которые мы ищем, должен существовать предвестник эмоции, но не сама эмоция (исключением является эмоция, которая предваряет некоторую другую эмоцию, отличную от нее самой). Таким образом, если ненависть, которую испытывает пациент, является предвестником любви, то свойство элемента будет выражаться не в том, что это ненависть, а в том, что данная эмоция является предвестником любви. И так для всех эмоций.

Могу сказать, что в сфере эмоций ситуация в общих чертах напоминает отношения между преконцепцией и концепцией.

Если интерпретации предвосхищают развитие эмоций, выявляя их предвестники, то из этого следует, что сексуальные и другие чувства нельзя рассматривать в качестве элементов. Аналогом преконцепции в этом случае является предчувствие (premonition). Непосредственно наблюдаемые эмоциональные состояния важны только как предчувствия.

Я определил пре-концепцию как элемент, присущий индивидууму и, возможно, неосознаваемый; то же верно и для пред-чувствия.

Чтобы не путаться в использовании термина преконцепция (который следует отличать от научной дедуктивной системы) и говорить об аналитической теории как о преконцепции аналитика, я буду использовать термин пре-концепция, чтобы отличать его от преконцепции. Пре-концепция, помещенная мною в строку D таблицы, – это термин, обозначающий стадию развития мышления; преконцепция, в смысле теоретических преконцепций аналитика, обозначает способ использования теории и в силу этого относится к столбцам 3 и 4. Например, у аналитика может возникнуть подозрение, что на сессии происходит нечто такое, чего он до конца не понимает. Это состояние может быть обозначено как D3. По мере развития его мысли его состояние меняется, пока, наконец, он не сознает, что перед ним разворачивается эдипов материал: теперь его состояние обозначается как G4 или G5. Другими словами, он полагает, что эдиповы теории Фрейда придадут смысл и направленность его пробному исследованию. Возвращаясь к роли эмоциональных драйвов, отметим, что они сохраняют свою активность в аналитическом опыте и в том, как этот опыт проясняется; когда пациент приходит на первую консультацию, его побуждения (premotions) несут в себе информацию, которую невозможно вывести ни из каких других факторов. Эти побуждения могут привести к формированию некоторой идеи о том, чего он хочет добиться в процесе анализа.

Термин «предчувствие» в том виде, в каком я предлагаю его использовать, обозначает, скорее, эмоциональные состояния, нежели интеллектуальное содержание – для обозначения последнего оставим термин «пре-концепция». Я не отделяю слова «предчувствие» от связанного с ним ощущения угрозы и тревоги. Чувство тревоги является важным фактором, направляющим анализ на распознавание побуждений (premotions) в материале. Таким образом, предчувствие может быть обозначено как (Тревога (ξ)), где (ξ) – ненасыщенный элемент.

В анализе должны быть созданы условия, дающие возможность наблюдать пред-чувствия. Этот вывод согласуется с фрейдовским определением аналитической ситуации как такой, где доминирует атмосфера депривации[67]. Если аналитику не удается воспринять предчувствия, ему будет трудно предложить верную интерпретацию, а анализанту – трудно ее понять; ненужная боль, о которой я говорил, в этом случае становится более вероятной.

Различение пре-концепции и пред-чувствия облегчает создание системы для обдумывания аналитической практики; это не большая фальсификация, чем разделение, подразумеваемое при использовании терминов «половое влечение» или «страх» для отделения одной эмоции от другой. Фрейд показал, что при некоторых истерических параличах и анестезиях нарушению подвергаются идеи об анатомической структуре, а не нервные пути, известные анатому. Анатом может использовать уже существующее понятие руки, которое не позволит его представлениям об анатомических структурах смешаться в результате использования этого понятия в исследовании, которому оно