бешеных желаний,

В сердце — пламя грозного пожара,

В мускулах — безумье содроганий.

И к людскому крался я жилищу

По пустому сумрачному полю

Добывать полуночную пищу,

Богом мне назначенную долю.

Но нежданно в темном перелеске

Я увидел нежный образ девы

И запомнил яркие подвески,

Поступь лани, взоры королевы.

«Призрак Счастья, Белая Невеста...» —

Думал я, дрожащий и смущенный,

А она промолвила: «Ни с места!» —

И смотрела тихо и влюбленно.

Я молчал, ее покорный кличу,

Я лежал, ее окован знаком,

И достался, как шакал, в добычу

Набежавшим яростным собакам.

А она прошла за перелеском

Тихими и легкими шагами,

Лунный луч кружился по подвескам,

Звезды говорили с жемчугами.

65

Царь, упившийся кипрским вином

И украшенный красным кораллом,

Говорил и кричал об одном,

Потрясая звенящим фиалом:

«Почему вы не пьете, друзья,

Этой первою полночью брачной?

Этой полночью радостен я,

Я — доселе жестокий и мрачный.

Все вы знаете деву богов,

Что владела богатою Смирной

И сегодня вошла в мой альков,

Как наложница, робкой и мирной.

Ее лилии были нежны

И, как месяц, печальны напевы.

Я не видел прекрасней жены,

Я не знал обольстительней девы.

И когда мой открылся альков,

Я, властитель, смутился невольно.

От сверканья ее жемчугов

Было взорам и сладко и больно.

Не смотрел я на бледность лица,

Не того мое сердце хотело,

Я ласкал, я терзал без конца

Беззащитное юное тело.

Вы должны позавидовать мне,

О друзья дорогие, о братья.

Я услышал, сгорая в огне,

Как она мне шептала проклятья.

Кровь царицы, как пурпур, красна,

Задыхаюсь я в темном недуге.

И еще мне несите вина,

Нерадиво-ленивые слуги».

Царь, упившийся кипрским вином

И украшенный красным кораллом,

Говорил и кричал об одном,

Потрясая звенящим фиалом.

66. Ахилл и Одиссей

Одиссей

Брат мой, я вижу глаза твои тусклые,

Вместо доспехов меха леопарда

С негой обвили могучие мускулы,

Чувствую запах не крови, а нарда.

Сладкими винами кубок твой полнится,

Тщетно вождя ожидают в отряде,

И завивает, как деве, невольница

Черных кудрей твоих длинные пряди.

Ты отдыхаешь под светлыми кущами,

Сердце безгневно и взор твой лилеен

В час, когда дебри покрыты бегущими,

Поле — телами убитых ахеян.

Каждое утро — страдания новые...

Вот я раскрыл пред тобою одежды.

Видишь, как кровь убегает багровая, —

Это не кровь, это наши надежды.

Ахилл

Брось, Одиссей, эти стоны притворные,

Красная кровь вас с землей не разлучит,

А у меня она страшная, черная,

В сердце скопилась, и давит, и мучит.

67

За часом час бежит и падает во тьму,

Но властно мой флюид прикован к твоему.

Сомкнулся круг навек, его не разорвать,

На нем нездешних рек священная печать.

Явленья волшебства — лишь игры вечных числ,

Я знаю все слова и их сокрытый смысл.

Я все их вопросил, но нет ни одного

Сильнее тайны сил флюида твоего.

Да, знанье — сладкий мед, но знанье ли спасет,

Когда закон зовет и время настает.

За часом час бежит, я падаю во тьму,

За то, что мой флюид покорен твоему.

68. Воспоминание

Над пучиной в полуденный час

Пляшут искры, и солнце лучится,

И рыдает молчанием глаз

Далеко залетевшая птица.

Заманила зеленая сеть

И окутала взоры туманом,

Ей осталось лететь и лететь

До конца над немым океаном.

Прихотливые вихри влекут,

Бесполезны мольбы и усилья,

И на землю ее не вернут

Утомленные белые крылья.

И когда я увидел твой взор,

Где печальные скрылись зарницы,

Я заметил в нем тот же укор,

Тот же ужас измученной птицы.

69. Мечты

За покинутым, бедным жилищем,

Где чернеют остатки забора,

Старый ворон с оборванным нищим

О восторгах вели разговоры.

Старый ворон в тревоге всегдашней

Говорил, трепеща от волненья,

Что ему на развалинах башни

Небывалые снились виденья.

Что в полете воздушном и смелом

Он не помнил тоски их жилища

И был лебедем нежным и белым,

Принцем был отвратительный нищий.

Нищий плакал бессильно и глухо,

Ночь тяжелая с неба спустилась,

Проходившая мимо старуха

Учащенно и робко крестилась.

70. Мне снилось

Мне снилось: мы умерли оба,

Лежим с успокоенным взглядом,

Два белые, белые гроба

Поставлены рядом.

Когда мы сказали: «Довольно»?

Давно ли, и что это значит?

Но странно, что сердцу не больно,

Что сердце не плачет.

Бессильные чувства так странны,

Застывшие мысли так ясны,

И губы твои не желанны,

Хоть вечно прекрасны.

Свершилось: мы умерли оба,

Лежим с успокоенным взглядом,

Два белые, белые гроба

Поставлены рядом.

71. Корабль

«Что ты видишь во взоре моем,