— Признаю, в ней есть загадка, — с удивлением произнес Кливдон. — Но именно это и делает ее такой… забавной.

— Ее обступили дамы, — сказал Арондуил, — ты видел?

— Видел. — Кливдон и представить себе не мог, что дамы проявят к ней интерес. Мужчины — да, конечно, но дамы?

Одно дело, когда хозяйка допустила ее на бал, вежливо «не заметив» дурные манеры или эксцентричность высокопоставленного гостя, и совсем другое дело, когда гости — дамы! — подошли к его диковине и удостоили разговором. Будь мадам Нуаро актрисой, куртизанкой или другой портнихой, ее бы дружно проигнорировали.

А вместо этого дамы не просто подошли к ней — они для этого оттеснили мужчин. Разговор был коротким, но, когда дамы разошлись, они выглядели довольными.

— Она портниха, — сказал герцог. — Это ее работа — делать женщин счастливыми.

Но реверанс он объяснить не мог.

Он не мог объяснить ее изысканную речь и элегантную походку.

И то, как она танцует.

Сколько раз д'Эмильен уже танцевал с ней?

Впрочем, какая разница? Кливдон и не собирался танцевать с ней весь вечер.

Но учитывая, что ради нее он рисковал своей честью и достоинством, один танец ему уж точно положен.

Хотя Марселина старалась обращать внимание только на партнера, с которым в данный момент танцует, она всегда знала, где находится Кливдон. Это было нетрудно, поскольку герцог был высоким и на голову возвышался над толпой.

Время от времени Кливдон танцевал, и иногда они оказывались совсем рядом, но он всегда уделял все свое внимание партнерше, равно как и Марселина — партнеру. Что ж, он, как и обещал, провел ее на бал. Все остальное — ее личное дело.

Впрочем, чтобы в это поверить, следовало быть или глупой, или наивной женщиной, а Марселина не была ни той ни другой.

Она чувствовала, что герцог за ней наблюдает, хотя он старался не показывать этого. Но в последний час он перестал притворяться. Кливдон нервно бродил по залу, а его друг, разговорчивый малый, как видно, тенью следовал за ним.

Наконец якобы бесцельные блуждания Кливдона по залу привели его к ней.

С той самой минуты как от Марселины отошли дамы, полностью удовлетворив свое любопытство, вокруг нее толпились мужчины. Но герцог, похоже, никого не замечал. Он направился прямо к ней — как большой корабль идет в порт. Толпа перед ним послушно расступилась.

Марселина часто представляла, как жил ее дедушка, когда был молод и красив. Все же он был могущественным аристократом, представителем древнего рода. Интересно, перед ним тоже расступались люди? И он не догадывался, что может быть иначе?

— Ах, вот вы где? — сказал Кливдон, словно они случайно столкнулись.

— Как видите. Я не отрезаю куски от занавесок и не царапаю мебель.

— Понимаю, вы точите коготки для меня, — усмехнулся герцог. — Потанцуем?

— Но мадам обещала следующий танец мне! — воскликнул месье Турнадр.

Кливдон повернул голову и взглянул на мужчину.

— О, я скорее всего неправильно понял, — пробормотал месье Турнадр. — Речь шла о другом танце.

И он отступил, как простой член волчьей стаи отступает перед вожаком. А герцог уже вывел ее в центр зала. Потом его рука обняла ее за талию, а ее рука легла на его плечо.

И мир остановился.

Марселина встретилась взглядом со своим партнером и увидела в его зеленых глазах тот же шок, который заставил ее судорожно втянуть в себя воздух и замереть. Она ведь танцевала с дюжиной других мужчин. И все они так же обнимали ее.

Только на этот раз прикосновение мужской руки привело к тому, что кожа зудела. А внутри все замерло — даже сердце. Потом оно забилось снова, и Марселина пришла в себя. Их свободные руки встретились, и Кливдон закружил женщину в танце.

Некоторое время они танцевали молча. Герцог не был готов говорить. Он все еще был потрясен тем, что с ними произошло в начале танца — что бы это ни было.

Он не сомневался: женщина ощутила то же самое, хотя он и не мог сказать, что это было.

В этот момент мадам Нуаро думала явно не о нем. Ее взгляд был устремлен куда-то над его плечом, поэтому герцог мог без помех рассмотреть ее вблизи. Строго говоря, она не была потрясающей красавицей, хотя производила именно такое впечатление. Она была красива, эффектна и ни на кого не похожа.

Ее темные волосы были аккуратно уложены так, чтобы создавалось впечатление легкого беспорядка. Кливдону очень захотелось запустить в них пальцы, и чтобы булавки рассыпались по полу. Марселина чуть повернула голову, и его взору предстало маленькое ушко, в мочку которого была продета гранатовая сережка. Будь они в другом месте, Кливдон мог бы опустить голову и исследовать это совершенной формы ушко языком.

Но они не были в другом месте, а кружились в танце в бальном зале графини де Ширак, и с каждым поворотом знакомый вальс становился все более странным, порочным, горячим.

С каждым поворотом герцог все острее чувствовал тепло ее тела, которое заставляло ее кожу светиться, усиливало легкий запах жасмина. Запах действительно был очень легким — так… всего лишь намек на запах, но Кливдон его чувствовал даже в переполненном зале, где воздух уже стал густым от самых разных насыщенных ароматов.

Он едва замечал другие танцующие пары, лишь краем глаза отмечая круговорот красок по сторонам. Но все они блекли по сравнению с бледно-золотистым сиянием, чуть подсвеченным розовым, словно песок пустыни на рассвете, в котором виднелись красные банты, колышущиеся, словно маки на ветру. Еще ближе к нему были черные кружева, взлетающие при каждом движении.

Наконец женщина подняла глаза и взглянула прямо на партнера. Он увидел, как разрумянилось ее лицо, как бьется на шее чуть заметная синяя жилка, почувствовал, как участилось ее дыхание.

— Не могу не отдать вам должное, — сказала она, чуть запыхавшись. — Из всех уловок, которые вы могли использовать, именно эта мне не пришла в голову. Но, с другой стороны, я никогда не думала о себе, как о какой-то диковине.

— Я представил вас экзотической диковиной. Это особое качество.

— Правда, мне вовсе не понравились разговоры о поводке, — заметила она.

— Могу вас заверить, — усмехнулся герцог, — это был бы очень элегантный поводок, весь усыпанный бриллиантами.

— Спасибо, не надо, — сказала Марселина. — Я также возражаю против вашего поведения, словно вы выиграли меня в споре, когда на самом деле вы проиграли, причем не впервые. — Ее темные глаза скользнули по лицу герцога и замерли на шейном платке, оставив за собой горячий след. — Прекрасный изумруд.

— Который вы не получите, — заявил Кливдон. — На сегодня больше никаких пари. Не забывайте, нас все еще могут вышвырнуть отсюда. Виконтесса де Монпелье показала визитную карточку, которую вы ей дали. Разве вам никто никогда не объяснял разницу между социальными и деловыми мероприятиями? Это же не ведомственный банкет портновской компании!