— Я заметила. Портные были бы лучше одеты.

— Вы слепы? — возмутился герцог. — Посмотрите вокруг!

Марселина обвела скучающим взглядом зал.

— Все это я видела и раньше.

— Мы в Париже!

— В данный момент я говорю о мужчинах, а не о женщинах. — Она снова принялась сверлить глазами герцога. — Из всех собравшихся здесь мужчин вы единственный, кого лондонский портной мог бы без стыда назвать своим клиентом.

— Какое счастье! Наконец-то и я дождался вашего одобрения.

— Я вовсе не выражала свое одобрение.

— Ах да, я забыл. Я всего лишь бесполезный аристократ.

— Нет, вас все же можно иногда использовать. По крайней мере в интересах бизнеса.

Герцог вспомнил, что она хотела попасть на этот бал, чтобы наблюдать. Она пришла бы и без него, но из-за их пари… впрочем, это было не столько пари, сколько состязание характеров.

— Как я мог забыть? Честно говоря, я не поверил своим глазам, когда друзья показали мне карточки, которые они получили от вас в знак благосклонности.

— Ах, похоже, экзотическая диковина разочаровала вас, месье герцог! Или запах магазина оскорбил ваши благородные ноздри? Как интересно. Насколько я помню, именно вы настояли на том, чтобы сопровождать меня, назвали трусихой. А теперь…

— Было бы вульгарно придушить вас прямо здесь, на балу, хотя, скажу честно, я испытываю большое искушение.

— Вы неискренни, — вздохнула Марселина. — Ведь вы уже много лет так не развлекались. Вы сами рассказали мне о кознях, которые строят власти предержащие, чтобы получить приглашение на этот скучнейший бал. Вы сделали то, о чем десятки парижан даже не позволяли себе мечтать: нарушили сонм древних нерушимых правил, выказали презрение к обществу — и английскому, и французскому. И кроме того, вы танцуете с самой волнующей женщиной в зале.

Сердце герцога колотилось гулко и часто. Что это было? Танец? Или поединок умов? Он явственно ощущал странную неловкость где-то глубоко внутри, постоянно присутствовавшую, когда он находился в обществе этой удивительной женщины. Все, что она говорила, было правдой, чистейшей правдой, но герцог осознал это, лишь услышав ее слова.

— А вы высокого о себе мнения, — проворчал он.

— Мой дорогой герцог, вы только посмотрите на конкуренток!

— Я бы так и сделал, — буркнул он, — но вы слишком приковываете к себе внимание. Вы определенно пленили моего приятеля Арондуила. Он задается вопросом, где вы научились делать реверансы и танцевать.

Ответу предшествовала короткая пауза.

— Вы имели в виду, танцевать и делать реверансы, как леди? Но я всего лишь подражаю.

— И где же вы научились подражать? — спросил герцог. — Разве вы не работаете от рассвета до заката? Мне казалось, что портнихи начинают учиться ремеслу очень рано.

— Я начала учиться, когда мне было девять лет, — сообщила Марселина. — А вы, ваша светлость, оказывается, много знаете о моем ремесле.

— Я спросил у лакея, — проворчал герцог.

Женщина рассмеялась.

— Вашего лакея? Здорово.

— А почему у меня не должно быть лакея? — удивился герцог. — У вас же есть горничная, худенькая девушка со светлыми волосами.

На мгновение веселые искорки в ее глазах погасли.

— Вы заметили мою горничную?

— Конечно.

— Отдаю должное вашей наблюдательности.

— Мадам, я замечаю все, что касается вас, — сообщил герцог, чисто в целях самосохранения.

Танец заканчивался. Краем уха Кливдон услышал, что музыка стихает, но намного больше его интересовало жаркое притяжение, возникшее между ними — физическое и умственное.

— И все же вы постарались меня привлечь.

— Только в интересах дела, — сказала Марселина.

— Интересно… Любопытные у вас, однако, методы ведения бизнеса. Вы заявили, что хотите одевать мою герцогиню, но начали с того, что завладели моей бриллиантовой булавкой.

— Я выиграла ее честно, — нахмурилась она.

Танец окончился, но герцог все еще не выпускал женщину из своих объятий.

— Вы дразните, провоцируете, раздражаете и злите меня.

— Ах, вот вы о чем. Ну, это я делаю для развлечения.

— Для развлечения? — Герцог уже с трудом сдерживал ярость. — Вам нравится играть с огнем, мадам?

— Так ведь вам тоже, — сказала Марселина.

Прошло еще несколько долгих секунд, прежде чем Кливдон наконец заметил, что музыка уже давно смолкла, и гости, делая вид, что их это совершенно не касается, наблюдают за ними, стоящими в центре зала. Он отпустил женщину, но устроил целый спектакль, поправляя ее кружева и банты, словно ребенку. Потом он улыбнулся высокомерной покровительственной улыбкой, которая, герцог в этом не сомневался, приведет ее в ярость, и вежливо поклонился.

Марселина в ответ сделала реверанс и прикрыла лицо веером — теперь герцог мог видеть только смеющиеся темные глаза.

— Если вы хотели получить ручную диковину, ваша светлость, то выбрали не ту женщину.

Она скользнула в толпу и сразу скрылась из виду, даже не подразнив напоследок черными кружевами и красными бантами.

«Маскарады в этом сезоне уже закончились, но костюмированные балы проводятся так же часто, как в начале зимы. Самые новые платья для танцев шьют из разноцветного газа — бледно-желтого и лилового, белого и изумрудного, розового, кремового и вишневого».

От парижского корреспондента «Ла бель ассамбле», 1835

Марселина направилась к выходу в коридор, а потом к лестнице.

Неожиданно за спиной она услышала знакомый голос.

Она оглянулась и столкнулась с Кливдоном. Споткнувшись, она покачнулась, но герцог поддержал ее, схватив за локоть.

— Прекрасный уход, — сказал он, — но мы с вами еще не закончили.

— Думаю, закончили, — сказала она. — Я сегодня уже насмотрелась на все, что хотела. Завтра моя карточка попадет хотя бы к одному репортеру вместе с описанием моего наряда. Две или три дамы напишут своим знакомым в Лондоне о моем магазине. Кроме того, мы с вами сегодня вызвали намного больше разговоров, чем нужно. Сейчас я не испытываю абсолютной уверенности в том, что смогу использовать их к собственной выгоде. И то, как вы хватаете меня за руки, ваша светлость, не делает ситуацию лучше. Могу заметить, что вы в довершение всего мнете мои кружева.

Герцог отпустил ее, и в какой-то безумный миг Марселина пожалела об этом. Ей не хватало тепла и надежности его руки.

— Сами виноваты. Я вас вовсе не искал. Но я привез вас сюда, — сквозь зубы процедил герцог, — и отвезу обратно в отель.