Взяли погоны царской армии и прибили. Дескать, ты должен такие носить. А у вас в Забайкалье каратели атамана Семёнова сколько крови пролили подобными устрашающими акциями?

Каратели Семёнова отличались беспощадностью, тут ни убавить, ни прибавить. Пример, тому Жуч. Кровь проливали каратели и казачью (тех, кто к красным перешёл) и мужичью… Откровенно зверствовали… Специально инородцев набирали – бурят, монголов, – да и наших хватало…

Я, конечно, не мог доказать Олегу правоту своих слов документальными свидетельствами. На тот период ими не располагал. Но одно такое появилось лет на десять позже у земляка Василия Чипизубова. Железобетонное доказательство. И даже не газетная заметка. Из советских органов (да ещё каких!) бумага. Чипизубов был человеком смелым, отсидел десять лет в лагерях. Трёхреченец. Не побоялся в самые махровые застойные семидесятые годы пойти в КГБ. Написал, что лично знал свидетелей карательной операции. А в 1935 году побывал на месте расстрела в Крестной пади, где односельчане в память об убиенных поставили поклонный крест. Указал точную дату карательной операции – 27 сентября 1929 года. И просил подтвердить факт разбойного нападения красноармейского отряда на русское поселение в Маньчжурии.

Что самое удивительно, КГБ не отписалось, не отмахнулось, был дан краткий, но убедительный письменный ответ: данный факт имел место.

Сам я не нуждался в свидетельствах. Я знал мать Алёши Баженова – Аполлинарию Ивановну. Она второй раз вышла замуж за моего дядю Иннокентия Фёдоровича, дядю Кешу. У него при родах в 1930 году умерла первая жена, та самая красавица полячка, привезённая в Кузнецово забайкальским казаком с немецкого фронта в качестве трофея. Дядя сошёлся с Аполлинарией году в тридцать первом. Перевёз их с сыном Алёшей и дочерью Варварой в Драгоценку. К Аполлинарии Ивановне из Хайлара приехала родная сестра Анастасия Госькова. И так получилось – Кокушины и с ней породнились. На Анастасии Ивановне женили моего другого дядю – Семёна Фёдоровича. Тут мой отец с дядей Федей постарались. Сосватали Анастасию, чтобы вернуть дядю Сеню к жизни, отвлечь от трагедии, происшедшей с женой, что зарезалась в Кузнецово, не выдержав издевательств чекистов. У дяди Сени с Анастасией родилось двое детей – Анна и Георгий, и живут они не где-нибудь, а в Омске. Анастасия с ними приехала, похоронена в Омске.

Госьковы из ясашных, так у нас называли метисов. У меня есть фотография с похорон двоюродного моего брата Михаила Фёдоровича. Ранняя весна тридцать шестого года, у гроба в ограде человек тридцать родни. Аполлинария Ивановна на переднем плане. И явно читается на лице наличие бурятской или тунгусской крови.

Дядя Кеша с Аполлинарией Ивановной и пяти лет не прожили одним хозяйством, что-то не срослось. В год, когда умер Михаил, они уже разошлись. Дядя Кешу домовитым не назовёшь, его тянуло в мужские компании, подолгу жил на заимке. Занимался только скотоводством, к хлебопашеству душа не лежала. Ничего не сеял. Любил жить сам по себе. Видимо, это Аполлинарии Ивановне не нравилось. Набожной была, а дядя Кеша, как я уже говорил, в Бога не верил…

И это ещё не всё в наших родственных связях с Аполлинарией Ивановной. Её дочь Варвара, как уже говорил, вышла замуж за моего дядю по маминой линии Ивана Петровича Патрина.

Варвара живёт в Австралии. Аполлинария Ивановна, когда в пятьдесят четвёртом началась эпопея отъезда русских из Маньчжурии, слышать не хотела о возвращении в Россию. Как и мой брат Митя, который готов был податься хоть куда, только не в Союз. Варваре в декабре 2009-го девяносто лет исполнилось. Я позвонил ей, поздравил. Живёт с дочерью Полиной, два сына рядом, мои двоюродные браться – Виталий и Владимир, которых уже упоминал. Муж, Иван Петрович Патрин, в сорок пятом был арестован сразу, как СМЕРШ появился в Драгоценке, проходил по особым спискам, как сотрудничавший с японцами. Он был мобилизован ими, прошёл военную подготовку в отряде Асано. В Союзе отсидел десять лет. Кстати, ещё одна сестра Аполлинарии Ивановны – Дарья – вышла замуж за японца, в сорок пятом с ним вместе бежала и умерла в Японии. Раскидала судьба…

Недавно узнал ещё один нюанс о Тыныхэ, касаемый моей родни. Тайну открыл перед смертью в 2002 году муж моей родной старшей сестры Тони – Пётр Павлович Банщиков. В карательной акции участвовал муж его тёти. Рядовой красноармеец после расстрела безоружных в Тыныхэ и Чанкыре дал дёру. Понял, больше не сможет выполнять такие приказы. Во время ночного марша, когда отряд спешно уходил к границе, выждал удобный момент и отстал. Места знал, свернул на дорогу, что вела к пустующей заимке. До следующей ночи там отсиживался, а потом по темноте тайком пришёл в деревню Верх-Кули к родственникам… Честно рассказал, как оказался в Трёхречье. Дезертировав из отряда, попал между жерновами. В Союз обратной дороги нет, и в Трёхречье, узнай казаки, что он из карателей… И те и другие не помилуют, попадись им в руки, и обе стороны будут по-своему правы. На семейном совете родственники решили: надо менять фамилию. Двадцать девятый год, легализоваться в Китае было нетрудно. Он взял фамилию Тимофеев. А был Опрокиднёв. Зигзаг судьбы: в один день опрокинулась вся жизнь. Тимофеев уехал подальше от Тыныхэ в Барджакон. Там женился… Умер Тимофеев-Опрокиднёв году в сорок четвёртом, естественной смертью. Знали о его тайне единицы.

Сомневаться не стоит: чекисты искали предателя Опрокиднёва, их агентов хватало в Трёхречье. В каждой из девятнадцати деревень имелись завербованные казаки. Приходящие разведчики тоже открыто крутились. А что не работать в идеальных условиях. Язык изучать не надо. Объезжает вроде как обычный мужик деревни, продаёт дары природы (в округе полно голубицы, брусники, смородины, груздей, рыжиков, подосиновиков с подберёзовиками) и на ус мотает, что и как. Покуривая, светские новости узнаёт. Это потом, через много лет, выяснилось, что за грибники-ягодники ездили по деревням. Кое-кто из них в сорок пятом в красноармейской форме появился в Трёхречье. Тимофеева Бог миловал, не попал в сети СМЕРШ. Родственники не проговорились, сберегли раскаявшегося карателя, а чекистам не подфартило вычислить. Узнай в тридцатых годах, что за птица скрывается под Тимофеевым, акт возмездия провели бы непременно. И не просто убили на месте. Выманили бы или выкрали.

Сын Тимофеева уехал в Австралию. И прожил там до глубокой старости. Думаю, мать поведала ему историю отца, почему сын и выбрал самую дальнюю точку от Советского Союза, отбывая «на целину». Из Трёхречья мало кто за океан отправился. Для деревенских жителей – из них не все паровоз видели, хотя КВЖД была рядом