– Что ты хочешь с ним сделать, босс? У меня палец затек, – бросила Меррик, изображая в своем голосе скуку, и впихнула дуло с глушителем глубже в рот Тода.

– Думаю, надо дать ему шанс использовать рот по назначению. Поговорим, что ли, с ним, – Кейн сняла со своего плеча руку Эммы, нежно дотронулась губами до похолодевшей от волнения ладони.

– Я не знаю, почему меня сюда притащили. Прошу вас, произошла какая-то ошибка, – Тод готов был разрыдаться. Он выходил из комнаты отдыха для сотрудников, когда позади него вдруг появился страшный громила, который схватил его, и, легко приподняв над полом, притащил сюда, на веранду.

– Знаешь, Тод, что бесит меня больше, чем вранье? – спросила Кейн, не глядя на него и продолжая любоваться Эммой.

Парень покачал головой, он не смог выдавить из себя ни звука. Лу пришлось взвести курок своего пистолета и приставить ствол к затылку санитара.

– Тебе задали вопрос. Думаю, стоит ответить что-нибудь подходящее.

– Н-н-н-нет, мэм, не знаю.

– Больше всего на свете она ненавидит, когда кто-то пытается навредить ее семье, – Эмма ответила вместо Кейн. – Кому-то везет, и она прощает им ошибки, но удача сегодня, явно, не на твоей стороне.

– Верно, любовь моя, – Кейн запечатлела еще один нежный поцелуй на ладони и улыбнулась. – Я просто хочу знать, сколько тебе заплатили за то, чтобы ты предал меня и мою семью?

– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – взмолился Тод.

– Я прекрасно понимаю, что у тебя жалкая зарплата. Но никак не могу взять в толк, зачем ты продолжаешь мне лгать. Позволь, я тебе объясню, зачем мы здесь и что сейчас будет происходить. Во-первых, у человека всего два колена. Если я прикажу Меррик прострелить тебе оба, то потом придется перейти к локтям, а за ними – к голове. По моим подсчетам, у тебя будет целых четыре шанса правильно ответить на мои вопросы. А после пятого выстрела, поверь мне, Тод, тебе ничто уже не поможет, – Кейн поднялась на ноги, не без помощи Эммы, и подошла ближе к этому неудачнику, который сегодня утром еще чувствовал себя героем-шпионом. Тод мужественно пытался выдержать ее взгляд, но не сумел. В бездонных синих глазах, неотрывно на него смотревших, не было ничего. Ничего. – Во-вторых, я никогда никого не приглашаю на подобные переговоры, не узнав предварительно ответов на все интересующие меня вопросы. Так что, если ты очень настаиваешь на том, что я не должна знать правду, давай играть по твоим правилам. Перейдем сразу к выстрелу номер пять.

Кейн стояла от него в считанных сантиметрах, и Тоду приходилось задирать голову, чтобы взглянуть в ее лицо.

– Ну, давай попробуем еще раз? Сколько тебе заплатили за то, чтобы ты налепил «жучков» в моей палате?

Тод как можно быстрее вытащил две стодолларовые купюры и протянул их Кейн:

– Я сожалею! Я не хотел!

– Какой банальный ответ! Придется и мне делать банальные вещи, да?

Кейн отошла в сторону, когда удар Лу вышиб Тода из кресла, и он упал лицом вниз. Стон, который издал этот парень, заставил Эмму содрогнуться, но она не проронила ни слова, и не двинулась с места.

– Меня не трогают твои извинения. Мне нужно имя того, кто заплатил тебе, – Кейн жестом приказала Лу поднять этого идиота, чтобы он смотрел на нее, и продолжила. – Подумай хорошенько, пока твой язык нечаянно не ляпнул: «Я не знаю». Потому что ты даже представить себе не можешь, как потом пожалеешь об этих словах.

– Я клянусь, я не знаю его имени. Он работает в ФБР. Он показал мне значок и дал сотню за первый «жучок», который под кроватью, и две за тот, который я приделал в ванной сегодня утром, – Тод говорил так быстро, что Эмма боялась, как бы он не потерял сознание. Она никогда в жизни не видела такого страха в глазах другого живого существа, но вместо того, чтобы винить Кейн за жестокость, она старалась сосредоточиться на том, почему Тод оказался на коленях.

– Как он с тобой связывался?

– Он подошел ко мне на парковке ночью, перед дежурством. Он знал, на каком этаже я работаю. Но за вашу палату отвечал не я, поэтому я поменялся с одним чуваком. А тот, который платил мне, он сказал, что позвонит мне, если понадобится что-то еще, – все воодушевление, которое санитар почувствовал, когда с ним начал сотрудничать агент ФБР, испарилось, померкнув перед всепоглощающим страхом, испытываемым теперь.

– Как он выглядел? – поморщилась Кейн, ощущая боль в простреленном боку.

– Темные волосы, пониже вас, и такой… крепко сбитый, тип.

– Очень точное описание! Полгорода под такое подойдет, – недовольно прокомментировала Меррик.

– Если бы мне было известно больше, я бы все-все рассказал, – Тод умоляюще сложил ладони и начал трясти ими перед Кейн.

Та окинула его пронизывающим взглядом, немного подавшись вперед:

– Тод, я хочу, чтобы ты меня очень внимательно выслушал. Я думаю, через несколько минут можно было бы позволить тебе выйти через эту дверь на собственных ногах, но…

– Я прошу вас, отпустите меня, я никому ничего не скажу.

Точный удар в висок, нанесенный Лу, заставил Тода снова скорчиться на полу.

– Я была бы признательна, если бы ты дал мне закончить. Я сказала, что подумаю. И, если я так решу, то ты выйдешь отсюда и никогда, слышишь, ни-ког-да, больше не появишься в Новом Орлеане. Не заходи домой. Не звони своей девушке, если таковая имеется. Просто уезжай, – Кейн подождала, пока Тода снова поднимут на ноги перед ней, и только потом закончила. – И если я узнаю, что ты где-то трепал языком, Тод, ты еще не раз вспомнишь, что сегодня я тебя все-таки предупреждала. И в следующий раз, если, конечно, будет такой, я сразу прикажу Лу пустить тебе пулю в лоб. И мы оставим тебя гнить там, где ты шлепнешься.

После этих слов мокрое пятно расползлось по брюкам санитара.

– Мы друг друга поняли? – спокойно спросила Кейн.

– Абсолютно. – Тод встал, и, выйдя с террасы неровной походкой, уже в коридоре, стал собирать остатки своих душевных сил, надеясь, что Кейн не передумала. Он был просто опьянен своей свободой. К его счастью, Кэйси даже оставила ему деньги, и теперь Тод отчаянно соображал, как далеко он мог бы убраться, имея при себе двести тридцать баксов.

– Как ты думаешь, что теперь будут делать в ФБР? – многие годы для Эммы оставалось загадкой, что Кейн делала с теми, кто доставлял ей проблемы. Теперь же вопросов у Эммы не оставалось. Она даже отметила про себя, что в подобном ведении дел есть своя прелесть. Будучи сейчас абсолютно честной с самой собой, Эмма понимала, почему эта опасная женщина имеет над ней такое влияние. И дело здесь абсолютно не в деньгах или в роскошной жизни, которую Кейн могла позволить себе и создать для своих близких. Кейн не боялась нарушать общепринятых правил, она создавала свои. И Эмма любила это сочетание дьявольского и милосердного в ее душе. Ради того, чтобы навсегда остаться рядом с Кейн, Эмма готова была пожертвовать даже раем, которого так страстно желала ей мать. – Я думала, что после того, что случилось на складе той ночью, они немного успокоятся.