не подходящий объект. Черт, а где родная милиция, которая должна руководить эвакуацией? Или хотя бы успокоить перепуганное население?

— Р-р-разойдись! — хватая очередного паникера за плечи и отшвыривая от кучи мала, которая образовалась из-за упавшего мужичка, заорал я. — Граждане! Без паники! Работаем ОМОН! — твою каракатицу, что ты несешь, Лесаков!

— Гражданин! — подхватывая орущего толстяка, который упал последним, придавив своей массой горку из нескольких человек. — Пить надо меньше, товарищ! Точнее, жрать! Да не дергайся ты! Лежать, кому сказал! — рявкнул я.

Мужик вздрогнул, но послушался и замер. Я приподнял его и скатил с горы человеческих тел на песок.

— Сам встанешь?

— Нее-е-т! — проблеял внушительный дядя.

Я подал ему руку, заякорился ногами в песок, дернул и едва не ушел спиной назад, поднимая толстячка, но удержался.

— Кругом шагом марш! Не бежать! Не бежать, кому сказано! Давай к вышке! Шагом! Дамочку прихвати! — я вручил мужику женщину средних лет, которая лежала как раз под ним.

Растерянная, перепуганная, с круглыми пустыми глазами, она тихо икала и совершенно не осознавала, где находится и что происходит.

— Имя!

— Ли-и-и-и…

— Лида? — подсказал я.

— Ли-и-и-лечка-а-ах! — дама повисла на руках у мужчины.

— Лилечка, все будет хорошо! — улыбнулся я. — К вышке веди, там помогут! — тут же приказал мужику и принялся стаскивать очередного попавшего в замес, параллельно прикидывая, жив ли мужик в самом низу.

Третьим из кучи я выдернул подростка, поставил на ноги, хорошенько встряхнул, увидел осознание в глазах и тоже велел топать к спасательной конструкции. Логика моя была проста: возле спасателей паникеры должны хоть немного придти в себя, вроде как представители службы спасения, а, значит, и себя спасут, и потерпевших не бросят.

Организованных в кучку людей проще выходить из зоны поражения, чем несущееся перепуганное человеческое стадо.

Черт! Да почему никого нет? Вдвоем с Женькой мы не вывезем такую толпу, нужна как минимум милиция, чтобы распределять и успокаивать! Хорошо бы еще и службу психологов, да откуда их взять в Советском Союзе, тем более на пляже.

— Граждане! Не толпимся, на вышку не лезем! Учебная тревога! Спокойствие, только спокойствие! — надрывался Женька. — Товарищи отдыхающие! Осторожно, не завалите спасателя! Товарищ милиционер! Наконец-то! — радостно завопил Женька в рупор.

«Наконец-то!» — выдохнул я и продолжил разгребать кучу, пытаясь как можно быстрее добраться до нижнего товарища.

Внезапно все стихло, но истеричные граждане продолжали орать и куда-то бежать, потому что никто даже не понял, что сирена вырубилась.

— Уважаемые товарищи! — раздался незнакомый чуть запыхавшийся голос в рупор. — Говорит товарищ старший участковый Белюков! Сохраняйте спокойствие! Ложная учебная тревога! Внимание! Товарищи! Ложная учебная тревога! Сохраняйте спокойствие!

— Ну, мля, — вырвалось у меня от всего сердца как раз в тот момент, когда глас участкового стих. — Так ложная, или учебная? Ну-ка, дядька, поднапрягись! Опа! Стоишь? Стоишь! Молодец! А лучше присядь вот тут в сторонке! Цел? Ну и хорошо!

Пожилой мужчина тряс головой и охал, я помог ему осторожно присесть на песок недалеко от места, где он споткнулся о чужие ноги и рухнул сверху на несчастного мужичка, из-за которого образовалась куча.

— Товарищи! Сохраняйте спокойствие! С вами говорит старший участковый Белюков! — надрывался вместо Женьки милиционер.

Народ потихоньку начал останавливаться. Вслушиваясь в слова, я уже хотел махнуть напарнику, призвать его на помощь, когда громкоговорители на столбах снова ожили и оглушили едва угомонившихся людей все той же сиреной.

Толпа, секунду назад застывшая истуканами, синхронно вздрогнула, вскрикнула и снова начала суетиться и куда-то бежать, причитая, проклиная, матерясь.

— Нам врут, товарищи! Все пропало! — заверещала какая-то тетка, и все понеслось по кругу!

— Угу, клиент уезжает, гипс снимают, — бурчал я, стаскивая последнее тело с потерпевшего и уже понимая, что это никакая не тревога. — Мужик, ты как? — уложив второго снизу или предпоследнего упавшего сверху.

— Эй, мужик, ты жив? — окликнул я громким голосом.

Я поднял стонущую худосочную даму, поставил на ноги, придержал за талию, убедился, что крепко стоит на ногах и не рухнет, и обернулся.

Упавший мужичок так и лежал, крепко прижимая к себе одежду. Ему нереально повезло, свалился он в выкопанную детьми небольшую, но очень уютную ямку. Причем так удачно, что, на первый взгляд, практически ничего себе не повредил. Кроме разве что самолюбия. Туловище мужичка частично находилось в песчаной западне, а голова очень удачно разместилась на пригорке из сырого песка.

Получается, кто-то спотыкался его ноги, торчащие из ямы, а кто-то оступался, когда бежал, не разбирая дороги. В результате первый спотыкун приземлился поперек, следующий рухнул на него почти по диагонали, так и собрали ёлочку-лего из человеческих тел. И мужика не раздавили, тому было чем дышать, да и масса несильно давила на него.

— Ну, что, попаданец, жив? — стоя над ямой, повторил я свой вопрос, перекрикивая вой сирены. — М-да, а в ответ тишина, и мертвые с косами вдоль дорог, — вот и черный юмор подкатил на тарантасе. У меня так всегда, пока не определю, жив пациент или все, кранты.

Мужик таращился на меня квадратными глазами и бессмысленно улыбался Черт, неужто умом тронулся? Только психа нам сейчас здесь не хватало! В какой-то момент мне показалось, что дядька не дышит.

— Але, дядя! Ты как? — я опустился на корточки, вглядываясь в перепачканное песком лицо, хотел взять худую жилистую руку, чтобы проверить пульс, когда песчаный человечек мигнул раз, другой и проскрипел:

— Жы-ы-вой… Тьфу, — просипел мужчина, выплевывая песок.

— Млять! — отшатнулся я.

И тут одновременно произошли две вещи: сирена внезапно смолкла, а вместе с ней, как водится, на пляж обрушилась секундная тишина, в которой мое возмущение услышали все, как и чью-то реплику у меня за спиной:

— Ругаться нехорошо!

Я обернулся, собираясь послать умника, точнее, умницу, судя по голосу. Синеглазое чудо в панамке с цветком на всю макушку смотрело на меня широко раскрытыми глазами. Грязные дорожки от слез пересекали пухлые щеки. Прозрачный пузырь то надувался, то опадал, пытаясь вылезти из курносого носика, когда девчушка печально вздыхала.

Старший участковый с новой силой вещал с вышки, что тревога учебная, но ложная, или ложная, но учебная, кажется, он сам уже запутался. Где-то вдалеке послышались сирены скорой помощи, и это было хорошо. А я пялился на девчушку, пытаясь избавиться от дежавю.

«Дядя, а где моя мамочка?» — а мамочку мы только что вытащили из-под завала и уложили в черный пакет, рядом с мужем, сыном и пожилой парой. В пожаре погибла вся семья, включая старшего восьмилетнего брата, который забежал со двора попить воды, когда рванул газ. Малышка же, не сказав никому не слова, вышла из дома буквально за