Он мог сейчас плюнуть на всё и поддаться напору Ренске: тем более давно её желал. Но разве этого он теперь хотел? Разве ему нужна ещё одна слабость перед семейством ван Стин?

– Не нужно торопиться, Ренске, – попытался уговорить девушку, и его слова снова показались до горечи знакомыми. – В нашей жизни и так много ошибок, чтобы, не думая, совершать те, которые могли не случиться.

– Почему же это ошибка? – всхлипнула та, кажется, всё же передумав плакать. – Ведь ты собираешься бросить Паулине, когда…

– Просто не нужно, – резко оборвал её Хилберт.

Он сам завязал шнуровку на её груди – самыми кончиками пальцев: чтобы не коснуться случайно. В штанах ощутимо пульсировала напряжённая плоть – нужно прогнать Ренске скорее. И что за постоянная тяга дразнить его и мучить невыплеснутым желанием? Ей, похоже, нравится ощущать его похоть, давить ею, чтобы добиться желаемого. Но к счастью, его голова не переставала соображать в такие моменты. Он прекрасно понимал, что за всеми поступками девушки может скрываться двойное дно. Это отравляло, медленно – день за днём. И кажется, в крови этого яда становилось уже слишком много, чтобы верить ей. Женщины…

– Иди, Ренске. Завтра Феддрик поедет обратно в Ривервот, а ты поедешь с ним. – Хилберт слегка оттолкнул девушку. – И всё, что касается нас, мы обсудим после того, как мы с Паулине пройдём повторный ритуал в Пустынном Храме. Сейчас, уж прости, всё слишком сложно, чтобы решать.

– Что тут решать? Она предаст тебя. Предаст снова, Хилберт, – горько усмехнулась Ренске, окончательно поправляя платье. – В тот миг, когда ты ей поверишь.

Она не знает многого. И это хорошо. Пусть ошибётся – может, что-то поймёт и перестанет идти на поводу у братца.

– Не тебе это говорить.

Она, кажется, подавилась следующим вдохом. А потом просто повернулась и вышла.

Хилберт постарался не думать о том, что случилось. Но хрупкое равновесие оказалось нарушенным: он снова слышал зов в эту ночь, потому почти не спал. Тот был слабый, почти безопасный, но всё равно заставлял то и дело обращаться мыслями к комнате наверху, где сейчас не было Полины. Он расслабился от её близости. От понимания, что она придёт и поможет. Коснутся её мягкие ладони висков, заструится от них прохлада – тонкими нитями в глубину разума, успокаивая, спеленывая то, что рвалось наружу. И всё станет хорошо. Он не хотел этой слабости, но она пьянила, как настоянная с особыми травами кровь донкерхарда – небольшой, но зловредной твари из Пустоши, что очень любят налетать на падаль большой стаей. Говорят, вместе с останками они пожирают души – и отправляют прямиком в царство Шада. Этой мерзкой настойкой порой балуются аристократы, чтобы взбудоражить мозг. Шалость, вовсе не нужная – но привыкаешь понемногу.

И он не хотел потерять свою душу в этой неизведанной бездне – девушке из другого мира.

Утром Хилберт с облегчением выпроводил Феддрика ван Стина с сестрой. Ренске почти не смотрела на него, а антреманн выглядел настолько злым, что становилось даже не по себе. Как бы его замыслы не стали ещё шире и опаснее. Уехали и остальные советники, которые волею случая вынуждены были задержаться в Волнпике. А затем собрался сам и, раздав последние распоряжения старшим Стражам, выехал в Шадоурик.

Известие от старшего служителя Двуединых пришло на удивление скоро. На следующий день после нашего с ним разговора. Он прислал на постоялый двор, где мы остановились, худощавого мальчишку-послушника, и тот передал, что к повторному проведению ритуала всё готово, и мне только надо явиться в храм, чтобы обсудить детали.

Мальчишку накормили за хлопоты: ехал, бедолага от самого храма на ослике по дождю. Мало того что продрог, так ещё и, наверное, все внутренности в труху от тряски. Ему дали с собой только утром испечённых в харчевне булочек и отправили назад с ответом, что сегодня же я приеду на встречу с мениэром Глансом.

– Может, вы всё же дождётесь Хилберта? – Дине подняла на меня взгляд, когда мы с ней вместе уселись у камина в моей, самой большой на постоялом дворе, комнате, чтобы заняться рукоделием. – Он же, кажется, просил вас ничего не предпринимать без него.

– А если он не приедет ещё долго? – Я передёрнула плечами.

Хилберт не слишком-то рвался видеться со мной. Охрану мне снарядил многочисленную и надёжную. В Стормастайге тоже были свои стражники – без надзора и за ворота нельзя было выйти. Даже здесь, в Грутвивере, и то гарнизон недалеко – обложили меня со всех сторон. А значит, чего сильно тревожиться и торопиться покинуть замок, в котором порождения навели немыслимый беспорядок? Наверное, погибли Стражи да ещё бог знает что могло случиться. Я не знала почти ничего, потому как пришлось уезжать ещё до того, как всё окончательно утихло. Вот и не рассчитывала, что доведётся скоро увидеть мужа. И от этого холодным комком что-то сжималось в груди.

Я нахмурилась, пытаясь прогнать это невнятное, но тревожное ощущение.

– Он приедет скоро, – заметив моё выражение лица, попыталась вразумить меня Дине. – Он обещал, а значит…

– Я могу попробовать сделать что-то до того, как он появится. – Я опустила руки с вязаньем на колени. Придётся пересчитывать петли. – Может быть, это не принесёт никакого результата. А может, наоборот, получится что-то исправить – и тогда мне будет что ему сказать. Тогда он поймёт…

Осеклась, натолкнувшись на внимательный взгляд йонкери. Как будто лежала перед ней на стекле под микроскопом, и она видела каждую шевелящуюся в моей голове мысль.

– А если это закончится плохо?

– Что может быть плохого в прохождении ритуала инициации? Ведь никто, кажется, от этого ещё ни разу не умирал.

– Никто не пытался пройти его ещё раз! – Дине, кажется, начала злиться.

Выглядела йонкери при этом весьма забавно. С тихим пыхтением она отложила пяльцы на скамью рядом.

– Наверное, ни у кого не было таких проблем, как у меня. – Я встала. – Знаете, я последний месяц только и делаю, что разгребаю проблемы. И не хочу ждать Хилберта, чтобы сделать то, что могу сделать и без него. Может быть, так всем будет легче?

Кажется, Дине даже немного назад качнулась от тяжести моих слов.

Я собралась уйти. Уже почти шаг сделала, но поняла, что в этот миг буду выглядеть чрезмерно истерично. Потому просто провела ладонями по подолу, тихо вздохнув, и села на место – и всё остальное время мы с Дине молчали. Но йонкери всё равно слегка обиделась. Возможно, она поняла бы меня лучше, знай, кто я на самом деле. Но решение Хилберта пока молчать об этом даже с его сестрой мне казалось разумным. Чем меньше людей знает, тем меньше вероятность, что кто-то сумеет повернуть это против меня или его. Настанет время – я расскажу обо всём и йонкери. И тогда у меня будет возможность от всей души поблагодарить её за понимание в те моменты, когда никто понять меня не хотел.

Тем же вечером я наведалась в храм, чтобы обсудить последние вопросы со старшим служителем. От меня мало что требовалось: просто хорошо выспаться и подкрепиться перед ритуалом, потому как тот забирал достаточно сил. Неизвестно, как всё проходит во второй раз, но все предостережения мениэра Гланса показались мне разумными.