– Не то слово, – согласился Гондопас и уточнил: – И что требуется от нас?

Выражение его лица дышало решимостью, но Александр Михайлович с горечью подумал о том, что два мотострелковых батальона ОГРВП – это ничто даже на фоне приднестровской «дивизии». Да, российские миротворцы – гаранты сохранения стабильности в регионе, но кроме караульной службы они, при их скудном оснащении, мало на что годны. Да, то, что ежегодно 23 февраля демонстрируют спецподразделения ОГРВП на Тираспольском стадионе, конечно, впечатляет, так же как и вся наличная техника армии ПМР, выгнанная на улицы Тирасполя по случаю ежегодного парада 9 Мая или на местный День независимости, но все-таки это не два батальона, к примеру, современных российских ВДВ с полным штатным оснащением, а всего лишь легкая пехота на устаревших БТР-70 и БРДМ-2. Были бы здесь российские ВДВ – супостаты бы, наверное, сто раз подумали. А так румыны, конечно, имеют боевую технику не намного современнее здешней, но у них ее все-таки больше в разы, вот в чем главная проблема…

– Требуется продержаться, – ответил Александр Михайлович. – Задача проще некуда – продержаться, скажем, сутки или двое и при этом, безусловно, удержать мосты в Бендерах и аэродром в Тирасполе. Но во всем этом раскладе есть одна, маленькая такая, проблемка…

– Какая? – уточнил Гондопас.

– Правила игры таковы, что мы, то есть Россия, можем начать всерьез сопротивляться только после того, как НАТО реально ударит по Приднестровью. В Калининграде все было именно так. Попытаться упредить их действия мы не можем, иначе на нас тут же повесят всех собак, кошек и убиенных христианских младенцев. А раз оно так – нам предстоит если не отразить, то хотя бы пережить с минимальными потерями первый, довольно массированный авиаудар противника, при котором НАТО задействует все, что есть в наличии у ВВС Румынии и дополнительно сосредоточено Североатлантическим блоком на румынских аэродромах. А это несколько десятков современных истребителей-бомбардировщиков плюс боевые вертолеты и БПЛА. Нельзя исключать и нанесение ударов крылатыми ракетами по наиболее важным, с их точки зрения, целям на территории ПМР. Я уже понял, что наша здешняя ПВО состоит из нескольких отдельных батарей устаревших мобильных ЗРК и ЗСУ, а значит – слаба и малочисленна, и после этого, первого, удара от нее мало что останется. Конечно, нам удалось ввезти сюда контрабандой кое-что новое и мы попытаемся всеми возможными способами минимизировать ущерб, но поводов для оптимизма у меня все же нет…

Под «кое-чем новым» Александр Михайлович понимал полсотни новых ПТРК 9Л135 «Корнет-М» и три десятка ПЗРК 9К334 «Верба» которые вместе с боезапасом в несколько сотен ракет удалось нелегально ввезти на территорию ПМР – молдавские чиновники любили иностранную валюту и за некоторую сумму порой могли закрыть глаза на ввоз в блокированное Приднестровье чего-то, не вполне понятного для них. Плюс к этому российским специалистам удалось смонтировать из завозимых в течение почти трех лет на территорию ПМР под видом оборудования для обновления местных телестудий комплектующих одну станцию радиоэлектронной разведки и подавления, соответствующую по своим возможностям «Красухе-4М» (только эта станция в отличие от оригинала размещалась в двух КУНГах на шасси старых «Уралов»), и несколько подвижных РЛС, пригодных как для наблюдения за воздушной обстановкой, так и для корректировки артогня. Так что сейчас Александр Михайлович рассчитывал прежде всего на это вооружение да на около четырех сотен прибывших в ПМР различными кружными путями спецназовцев и прочих военных специалистов, которые в данный момент находились под его командованием, а также на многочисленные российские разведывательные и диверсионные группы, раскиданные по всей Восточной Европе еще до начала конфликта вокруг Белоруссии и Калининграда (сейчас часть этих групп в связи с изменениями в обстановке смогла быстро переместиться южнее). Именно эти относительно небольшие силы действительно могли реально повлиять на ход боевых действий.

– Повторяю, главное – выдержать первый удар, – повторил Александр Михайлович. – И если это удастся – в дело вступит вся мощь ВКС России, и тут уже НАТО мало не покажется. Но если нет…

– А что тогда? – спросил несколько ехидно Онучкин.

– А тогда нам всем, а точнее – всем, кто сумеет уцелеть, придется срочно уходить в партизаны. Песню про смуглянку, которая собирает виноград, слышали?

– Да, – ответил Онучкин и невесело усмехнулся при этом.

– Ну вот и замечательно. Но чтобы этого не потребовалось, давайте, пока есть время, думать дальше о том, что мы еще можем реально сделать…

В ту же ночь, 17 июня в 00.54 по афинскому времени, радары турецкой ПВО неожиданно обнаружили подход к побережью Турции более пятидесяти скоростных воздушных целей. После объявления боевой тревоги на перехват были подняты дежурные пары и звенья истребителей F-16С 1-го тактического авиационного командования ВВС Турции.

Описания дальнейшего, впоследствии данные европейскими и турецкими СМИ и источниками, близкими к тамошним оборонным ведомствам, разнились очень сильно.

Согласно первым сообщениям из штаб-квартиры НАТО, в эту ночь звено турецких F-16C/D атаковало над нейтральными водами у острова Кипр четверку однотипных истребителей ВВС Греции, которые «не демонстрировали никаких агрессивных намерений». Завязался воздушный бой, в ходе которого греческая и итальянская ПВО «своевременно засекли» старт нескольких групп ударных F-16C/D и F-4E с ближайших турецких авиабаз, что, по их мнению, указывало на «широкомасштабную вооруженную провокацию турецкой стороны». При этом командование НАТО якобы «заранее имело точные сведения из своих источников о намерении турок нанести в ближайшее время авиационные удары по некоторым греческим военным объектам», и прежде всего – авиабазам, в частности по авиабазе Суда на Крите, где базировались 340-я и 343-я истребительно-бомбардировочные эскадрильи ВВС Греции, оснащенные F-16C/D. Зачем это вообще было нужно туркам, в Брюсселе, Риме и Афинах скромно умолчали. Поэтому «в целях немедленного пресечения агрессивных намерений турецкой стороны» с греческих и итальянских аэродромов были срочно подняты не только перехватчики, но и несколько групп ударных самолетов (которые почему-то были не только заблаговременно подготовлены к боевому вылету, но и имели точные данные о целях своих ударов) для «нейтрализации» (на нескольких, особо маргинальных и, видимо, чрезмерно пацифистских, европейских новостных ресурсах вообще употребили странный термин «для демилитаризации») ближайших турецких авиабаз, в частности авиабазы Эскишехир, Акынджи и Балыкесир. Согласно данным из Брюсселя, греческие и итальянские перехватчики (в некоторых изданиях предполагалось, что это могли быть и базировавшиеся в Италии и Греции самолеты ВВС США) «отважно отбили» первые попытки турецких ВВС атаковать греческие военные объекты, а уж затем ударные самолеты ВВС Греции и Италии смогли, подавив турецкую наземную ПВО, прорваться к трем вышеперечисленным авиабазам ВВС Турции и «нанести им некоторый ущерб». Несмотря на это, в 11.36 по афинскому времени группа турецких F-4E, прикрываемых F-16C/D, все же сумели прорваться к греческой авиабазе Суда и атаковать ее наземную инфраструктуру. Затем в течение восьми часов якобы состоялось еще несколько довольно масштабных воздушных боев, после чего в 20.30 по афинскому времени генсек НАТО Ластенберг обратился к президентам и министрам обороны Турции и Греции с требованием «прекратить огонь и незамедлительно начать переговоры о дальнейшем урегулировании ситуации». В 23.00 по афинскому времени в Брюсселе официально сообщили о том, что «Афины и Анкара объявили о полном прекращении боевых действий». Уже на следующий день в Брюсселе начались консультации о месте проведения и составе делегаций для греко-турецких переговоров относительно выработки пресловутой «дорожной карты» по решению спорных вопросов, возникших в отношениях между двумя этими странами. По оперативности этих действий было понятно, что в НАТО все документы, на случай подобного развития событий и прочего, были подготовлены заранее. При этом посредниками в переговорах сразу же согласились выступить США и Великобритания. Чуть позднее было объявлено о том, что греки в этот день потеряли в воздушных боях 18 самолетов (еще два самолета потеряли ВВС Италии), а турки – «более 50 самолетов». Также было многократно сказано о том, что человеческие жертвы в ходе этого «конфликта» были минимальны, а гражданское население вообще не пострадало, поскольку при ударах по наземным целям «применялось высокоточное оружие».