— Значит ты не сахарная фея?

— Совершенно нет. Скорее я сливочная. Или желатиновая. Может быть, ледяная? Смотря по какому признаку выбираем фею. Обычно у меня на кухне холодно, и большинство моих десертов несколько раз промораживаются. Так что я голосую за холодную фею.

— Эй… — Он снова нежно и аккуратно поцеловал меня, разом превратившись из лихого и экстремального романтика в очень нежного и внимательного любовника. Трепетного даже. — Не расстраивайся так, пожалуйста. Хочешь — дай мне пощечину за то, что не сказал раньше. Но я не думал, что ты окажешься такой волшебной и заводной. Будь со мной, ледяная фея.

— Ой, ну хватит! — фыркнула я. — Ты такой смешной. С чего ты вообще взял, что я собиралась быть с тобой больше пары раз?

Я рассмеялась, глядя на его лицо. Мальчики такие мальчики! Им доставляет удовольствие быть шерстяными волчарами, одиночками и плейбоями без обязательств только до тех пор, пока девушка верно ждет их у окошка, тоскует, льет слезы и придумывает имена будущим детям.

Как только выясняется, что ей тоже нафиг не надо, чтобы кто-нибудь занимал половину кровати, ванну по утрам, сжирал все сырки в холодильнике и метил территорию разбросанными носками, как одинокие волки внезапно перекидываются в домашних песиков. И начинают ныть: а почему ты мне не варишь борщи, а почему ты не хочешь за меня замуж, а давай родим ребеночка, а давай будем вечно вместе…

Особенно их выбешивает, когда они звонят через год после одноразового секса, а ты тут такая — не просто не ждала все это время возвращения Одиссея, навязывая свои шарфики всем окружающим, но и вообще не помнишь, кто это такой.

«Витя? Какой Витя? Из какого клуба? У вас на какое число заказ? Ну, пирожных. Волшебный секс?.. У нас?! О господи, Витя, ты бы еще напомнил, что мы в детском саду на соседних горшках сидели».

— Ну что ж… Я вообще ни разу не сомневался, что ты не такая как другие девушки.

Я поморщилась:

— Ой, слушай, мне двадцать пять лет, давай ты не будешь вот эту лапшу вешать, а? Прыгать на задних лапках за сахарок «ты лучше других» я разучилась еще в школе.

— Да… — помолчав, сказал Макс. — Вот теперь я понял, насколько попал.

— Еще не понял! — пообещала я. — Но я в тебя верю, к концу лета справишься.

— Ты еще более охренительная, чем я думал. Выглядишь как фея, трахаешься как демоница и умна как…

Он замолчал и нахмурился.

— Что, не хватает образования подобрать метафору? — съехидничала я.

— Я вообще бросил институт. Развивал другие навыки, — буркнул Макс.

— Заметно… Даже жаль, что такой энтузиазм не был вложен в обучение на врача. Глядишь, нашел бы лекарство от рака, если бы занимался исследованиями с той же страстью, что сексом.

— Тогда бы мы с тобой не встретились…

— Слушай, ну ты с первого раза не понял?

— Комплименты не говорить. Записал, — послушно кивнул он. — Цветов тоже не дарить?

— Лучше стейки.

— Боже, да ты идеальна!

— И комплименты тоже лучше стейками!

Так начался второй день лета. Совсем не похожий на первый. Если оно все будет таким противоречивым, к осени я рискую сойти с ума.

Макс отвез меня домой и таки оставил последнее слово за собой:

— Ты согласилась на стейки. Значит, все же не на пару раз!

Ох, этот дьявол прав.

Июнь — это не только сладкие липы.

Это тяжелая налитая черешня, гладкие сочные абрикосы, нагретая солнцем земляника. То самое время, когда у моих любимых фруктов и ягод сезон. Можно купить черешню и зимой — за бешеные деньги, но можно. Это будет очень крепкая, мясистая черешня совершенно без того наркотического вкуса, который заставляет людей пожирать ее ведрами, умирая, но не сдаваясь! Земляника растет и в октябре, но вкус у нее совсем другой. Июньское солнце наполняет ее ощущением бесконечности лета и юности: все впереди и не существует ошибок, которые нельзя было бы исправить.

Нектарины… Это вообще моя любовь — тонкая кожица проминается под языком, вот-вот брызнет соком, натянется под острыми зубами и — пщщщщ! Ты вся угваздалась, но абсолютно счастливая пожираешь кисло-сладкую сочную мякоть.

В принципе, кондитеру достаточно профессиональных замороженных пюре для изготовления десертов. Будет и земляника, и белый персик, юдзу, красный апельсин и даже каштан. Грамотно замороженные, вываренные ровно настолько, насколько нужно, без красителей и сахара — бери и делай, что там тебе хочется. Хоть желе, хоть мусс, хоть конфи, компоте, кремю… Можешь даже порезать в него настоящих ягод, если тебе жизнь без них не мила. Но вот чуда — не случится.

Чудо случается, когда я покупаю в начале июня черешню на рынке, выбирая еще не самую черную, а глянцево-темную с рубиновыми просверками. Отборную, упругую — не жадничая, не торгуясь и не разыскивая подешевле. Не время экономить.

Руками разламываю каждую ягоду и вытаскиваю косточки.

Режу тонким керамическим ножом на маленькие кусочки.

Наливаю в сотейник черешневый сок, кладу туда эти кусочки, сыплю совсем чуть-чуть сахара и добавляю ложку ирландского виски.

Ставлю на огонь и жду, пока закипит.

Снимаю с огня, добавляю желатин, размешиваю и разливаю по формам для инсертов.

Вроде бы все просто, но теперь, когда я захочу сделать десерт для кого-нибудь очень яркого и живого, терпкого и взрывного, я уложу замороженный инсерт в форму побольше и залью шоколадным муссом. Или ванильным. Или кофейным.

Или — если этот кто-то умеет чувствовать самые изящные вкусы и запахи — я сделаю мусс с бобами тонка.

И тогда черешня с виски вырвется на свободу, раскроется, развернет прямо у него перед глазами этот июньский рынок, неутомительную еще жару начала лета, теплую ночь, сияние глаз, смех и разговоры за выпивкой.

Сотворит чудо.

Земляника? То же самое, но нежнее. Не кипятить, иначе это будет уже варенье.

Ягоды лучше добавлять в уже чуть-чуть остывший сок с желатином, чтобы оставить в них эту нежную солнечную кислинку, оттенок бесшабашности и бессмертия.

Нектарины? Съедаю моментально, и попробуйте меня остановить!

Когда-то, когда больше ничего не помогало, я случайно спасла себе нервы и психику десертами.

Сначала я просто хотела съесть что-нибудь сладкое, чтобы разогнать нудную тяжелую тоску, вынимавшую из меня душу. Но когда я попробовала то, что продается в магазинах, избалованная домашними эклерами и эстерхази, сначала я даже решила, что мне случайно продали муляж с витрины. Из пластилина или еще чего-то несъедобного, посыпанного сахаром. Но реальность оказалась жестока — вот такие на вкус магазинные сладости с пальмовым маслом и растительными сливками.