— Странно… Но продолжайте, я вас слушаю.

— Другого зовут Шарль д'Озье, — продолжил свой рассказ Керель, — его я видел еще в Лондоне года два тому назад. Он вместе с Жоржем сели в экипаж и уехали. После этого я видел Жоржа всего три-четыре раза — каждый раз в каком-то новом месте: то в квартале Сен-Жермен, то на углу улицы Дю Бак, то на улице Варенн. Потом меня арестовали, но, я думаю, Жорж все еще находится в Париже, ведь он ждал прибытия новых людей из Англии.

— Вы уверены в том, что мне сейчас говорите? — Государственный советник Реаль посмотрел на Кереля пронизывающим взглядом. — Это может иметь для вас решающее значение.

— Мсье, я уверен и в том, что другие высадки последуют одна за другой и что граф д'Артуа или его сын, герцог Беррийский, со своими адъютантами прибудут во Францию по тому же пути. Но я не знаю точного времени. Знаю лишь, что ни тот, ни другой до моего ареста еще не находились во Франции.

— Вся жизнь! — снова сказал Реаль.

— Братья Полиньяки раздобыли форму консульской гвардии. Переодетые в эту форму люди Жоржа хотят устроить нападение на карету первого консула по дороге в Сен-Клу или в Мальмезон.

— Кадудаль встречался с генералом Моро?

И тут допрос сразу же дал осечку.

— Это невозможно, — ответил Керель. — Моро никогда не пойдет на контакт с роялистами из Лондона…

— Хорошо-хорошо, — спокойно сказал Реаль, которого эта информация привела в состояние сильного возбуждения, которое, впрочем, он не хотел показывать. — Я постараюсь заинтересовать вашими показаниями первого консула, но вы должны мне пообещать, что никому больше ничего не скажете, в противном случае я ничего не смогу для вас сделать. Пока же возьмите вот это.

Он протянул приговоренному несколько монет.

— Зачем они мне здесь, месье? — удивился Керель. — Да и говорил я все это не ради денег, вы же понимаете.

— Деньги никогда не бывают лишними. Я вернусь завтра или послезавтра… Держитесь.

— Ах, месье! — закричал Керель, падая на колени перед Реалем. — Вы уверены, что за это время меня не расстреляют?

— Я не могу вам этого обещать, но вы не должны терять надежду. Иногда надежда может значить больше, чем реальная действительность.

* * *

Едва выйдя из камеры Кереля, государственный советник Реаль направился к начальнику тюрьмы и приказал ему не трогать пока приговоренного к смерти, так сказать, «до особых распоряжений».

Когда он вновь прибыл к первому консулу, тот спросил:

— Ну, Реаль, я был прав? Пришлось съездить из-за какого-нибудь вздора?

— Вовсе нет, генерал. К счастью для меня и для вас.

— Что вы этим хотите сказать?

— Я хочу сказать, что мне удалось узнать очень важные и странные вещи.

— Ну-ка, не тяните, рассказывайте.

Наполеон начал расхаживать по кабинету, заложив руки за спину.

— Генерал, — сказал Реаль тихим голосом, — Жорж Кадудаль в Париже со всей своей бандой.

При этих словах Наполеон резко остановился…

— Но это невозможно!

— К сожалению, это так, генерал, и вы окружены потенциальными убийцами.

— Но ведь побережье надежно охраняется! Не на воздушном же шаре они все прилетели…

Наполеон нервно рассмеялся, но лицо Реаля оставалось сосредоточенным и напряженным.

— Имею честь вам доложить, что все обстоит не так весело, — серьезно сказал Реаль. — Уже было осуществлено несколько высадок. Береговая охрана и полиция прозевали их. К счастью, нам удалось вовремя среагировать. К приезду графа д'Артуа или герцога Беррийского мы будем готовы гораздо лучше.

— Приезду? Куда?

— Сюда, генерал, в Париж!

— Ну, знаете, это уж слишком! Впрочем, хорошо, пусть едут, я их встречу! Но расскажите мне сначала о Жорже и его бретонцах, сколько их?

— Человек, с которым я только что говорил, сказал, что не больше десяти, но за время, что он находится в тюрьме, их могло стать гораздо больше.

— Куда только смотрит полиция? А он назвал имена этих бандитов?

— Да, генерал. Прежде всего это Жорж Кадудаль.

— Отлично! Кто еще?

— Пико…

— Какой еще Пико? Мне почему-то знакомо это имя.

— Генерал, этот Пико — слуга Жоржа, безумец, отъявленный шуан. Он вроде бы брат или кузен того Пико, которого недавно расстреляли вместе с неким Ле Буржуа…

— Стоп, — перебил его Наполеон. — Это те самые, которые кричали, что недолго осталось ждать и что за них отомстят? Интересно. Продолжайте, Реаль.

— Да, генерал, это те самые Ле Буржуа и Пико, что высадились вместе с Жоржем.

— Интересно. Очень интересно. Кто еще?

— Дессоль де Гризоль.

— Что вы говорите? Но вы же сами рассказывали мне, что он был признан невиновным!

— Да, но именно он высадился во Франции до Жоржа, и именно он вместе с неким Шарлем д'Озье встречал Жоржа в Париже.

— Потрясающе! Есть ведь еще и другие?

— Некий Трош.

— Трош… Трош… Никогда не слышал этого имени. Кто еще?

— Лябонте, Рауль Гайяр, Лемэр. О них нам тоже ничего не известно.

— Но как же они все сумели приплыть во Францию?

— При помощи одного английского морского офицера.

— Сиднея Смита?

— Нет. Его адъютанта и секретаря, капитана Райта, но это почти то же самое.

— Ох уж эти мне англичане! — воскликнул Наполеон, стукнув кулаком по столу.

— Они высадились ночью. Днем прятались у своих сообщников. Шли только по ночам. Но будьте спокойны, генерал, я выловлю их всех, и этот несчастный Керель, которого должны были сегодня расстрелять, поможет мне в этом.

— А вы уверены, что он говорил правду?

— Уверен.

— Вы отсрочили исполнение приговора?

— Конечно, генерал, но теперь мне нужен будет официальный документ с вашей подписью.

— Я подпишу его сейчас же. А вы, Реаль, примите меры, чтобы никто их тех, кто уже здесь, не смог улизнуть.

Прервем на время наш рассказ и отметим, что существует еще одна версия изложенных выше событий. Она исходит от самого Наполеона и подробно излагается Стендалем. Ссылаясь на воспоминания английского врача Вильяма Уордена, беседовавшего с Наполеоном на острове Святой Елены, Стендаль приводит следующее заявление бывшего императора:

«Заговор был раскрыт благодаря одному необыкновенному обстоятельству. Однажды ночью я испытывал какую-то тревогу и не мог заснуть; я встал с постели и начал просматривать список заговорщиков. Случаю, который в конечном итоге управляет миром, угодно было, чтобы мой взгляд остановился на имени одного полкового лекаря, совсем недавно вернувшегося из Англии, где он содержался в заключении. Возраст этого человека, его воспитание, жизненный опыт, которым он обладал, — все это навело меня на мысль, что его поведение объясняется причинами, ничего общего не имеющими с юношеским преклонением перед Бурбонами. Насколько обстоятельства позволяли мне судить о нем, целью его действий должны были быть деньги. Этого человека арестовали. Он был предан суду, где заседали полицейские агенты, которых переодели судьями: они приговорили его к смертной казни, и ему было объявлено, что приговор будет приведен в исполнение через шесть часов. Эта хитрость имела успех: он сознался».