вечность и Чес успела постареть. Больно пульсировало в голове, словно вместо коробки руки Рэда сновали в ее черепушке. Она чувствовала — там кто-то ходит, хозяйничает, перебирает, скользит червячком по узким коридорам извилин, оставляя липкий цифровой след.

— Простите, если больно. Я не хотел, — послышалось откуда-то издалека. Снаружи? Или еще глубже внутри? Голос незнакомый, новый…

— О! — Рэд подскочил. — Нашел… что-то интересненькое. Смотри!

Он сунул кассету ей под нос, потом повыше. На пожелтевшем ярлычке надпись: «На случай полной жопы». Класс. Кажется, сейчас как раз тот самый момент.

— Ну, поставим?

Да, давай уже ставь, чертов ты адский ублюдок.

— Не обзывайся.

Рэд толкнул кассету в пасть видеопроигрывателя, нажал «Плей» и плюхнулся обратно на диван. Кинескоп снова пошел рябью, а потом дал изображение — на удивление четкое и… цветное? Как в окно посмотреть.

Белый диванчик из экокожи, маленький стеклянный столик. Очень знакомый интерьер. Вдруг его загородила рожа. Тоже очень знакомая.

— Да, есть контакт… Чес. Давно не виделись.

Парень отошел к дивану и присел. Черный деловой костюм с иголочки, белая рубашка, черные лакированные туфли. Узкое моложавое лицо, на удивление симпатичное без очков и аутистического выражения. Волосы зачесаны назад, хотя раньше постоянно падали на лоб и лезли в глаза.

Твою-то матушку, П. Митчелл, ты-то что забыл в моем персональном аду?

— Добрый… что сейчас в Йорке? — Лаборант из «Триппл Оукс» глянул на дорогие аналоговые часы на запястье. — А, без разницы. Как твои дела, Чес? На показателях ты уже разлагаешься. Это плохо. Могут быть последствия.

Он приложил палец к виску и на минуту затих.

— Да… я понял… дайте ему доступ. — И снова посмотрел на Чес. — Все хорошо. Расслабься, дыши. Помощь пришла, скоро ты воскреснешь, как Феникс. Или как Вторая Бэтти. Помнишь? Из четвертой части «Героев»? Бэтти никогда никому не нравилась, поэтому решила покончить с собой, а потом внезапно воскресла и назвалась Второй Бэтти — лучше и круче первой. Ах, да. «Герои» — пройденный этап, верно? Ты очень быстро развиваешься.

Снова боль. Какой мерзкий червячок…

— Не надо так напрягаться, а то опять словишь сбой. — П. Митчелл ткнул пальцем в журнальный столик, вызывая призрачный голоэкран с какими-то формулами и мигающими полосками кода. — Попробуй абстрагироваться. Подумай о чем-то приятном. Например, об Эдриане. Вы стали близки, это очень интересно. Классическая драма. Охотник и его жертва. Только кто на самом деле охотник, а кто жертва? Интрига.

Квинт, да, Квинт… Было хорошо. Так хорошо, будто во сне. А потом боль. Пробуждение. Или смерть. Может, пробуждение это и есть смерть, а вся жизнь, прекрасная, как мечта, — это сон? Люди смотрят на рыб в воде и думают — каково же им жить на самом дне, не подозревая, что сами живут на дне. Как минимум, по мнению рыб.

Нет, опять дурные мысли…

Эдриан… это про уют, тепло, волнение под животом, страх и стыд. Это про красные щеки и острое, как голод, желание. Это что-то про доверие и клетчатую рубашку, про ментол и кофе, про мурашки на коже и под кожей, про дрожь в коленях. Сколько чувств! Слишком много, до боли много, невыносимо много!..

— Чес. — П. Митчелл щелкал пальцами по ту сторону экрана, а казалось, что прямо над ее ухом. — Тебе надо успокоиться. Подумай, что тебя сейчас успокоит?

Что успокоит, что успокоит… хороший вопрос… если бы она вообще знала, что такое спокойствие… Ей было спокойно с Рю, но Рю ее предала. Ей было спокойно с Рэдом, но Рэда больше нет. Всё, что она любит, предает или умирает, всё, что приносит радость, оказывается ложью, бредом, выдумкой, фанфиком на реальную жизнь!

— Чес, сосредоточься. Должно быть хоть что-то.

Думай, думай, думай!!!

«…И чтобы озеро, и ни одной бетонной коробки вокруг на много миль…»

Озеро. Спокойное, тихое озеро, чистое и прозрачное. Горы. Пахнет свежестью и хвоей. Она сидит на краю старого деревянного причала, опустив босые ноги в холодную воду. Перебор струн. Она оборачивается и видит маленький бревенчатый домик с треугольной крышей. Эдди сидит на крыльце, увлеченно настраивая гитару. Он хочет сыграть ей какую-то песню, а она боится расплакаться. Квинт поднимает голову и улыбается. Очень тепло. Спокойно. Здесь никого, разве что птицы и рыбы, но им нет дела до людей на причале. Хорошо. Еще бы кружечку настоящего кофе с молоком… и блинчиков… и тостов с арахисовым маслом… и поцелуев, много-много сладких поцелуев…

Первое ощущение тела — горячие дорожки слез на щеках, как прорванная плотина. Текут вниз, к волосам, щекочут шею. Чьи-то теплые шершавые пальцы стирают их на полпути.

— Блинчики… тосты… стейк! Сочный стейк… соевое мороженое… вафли…

Когда она непроизвольно дернулась, все еще не решаясь открыть глаза, кто-то большой и теплый сжал ее в объятьях. Нет, это все еще сон. Точно сон. Ее никогда никто так не обнимал. И она очень давно никого не обнимала.

— Как же ты меня напугала, девочка… — Знакомый голос звучал очень близко, но снаружи, не в голове. Потом она почувствовала теплый выдох на шее, и волна мурашек обрисовала осязаемый контур тела.

Нет, слишком много ощущений для сна. Открой глаза. Раз, два, три… открой глаза!

Молочная пелена. Много тусклого света. Какие-то коробки. Бетонный низкий потолок. Шум компьютеров. Никакого Рэда. Никаких старых телевизоров, белых диванов и появляющихся из небытия предметов. Ад? Рай? Вальгалла? Реальность?

Нечто большее, обнимающее ее, снова пустило по телу мурашки, и она вздрогнула. Нечто большое отстранилось, посмотрело Чес в лицо и оказалось Квинтом.

— Эдди! — Она сморгнула пелену и крепко вцепилась в его куртку. — Там были демоны! Демоны! И еще… Кто-то шевелится в голове…

Наверное, то же самое чувствует яблоко, когда его жрет червь. Гадко и странно… чувство переполненности и движения. Рука Квинта ласково погладила ее по волосам. Стало чуточку спокойнее.

— Все хорошо, Чес, никаких демонов нет, не бойся… А в голове у тебя Эн, его тоже не надо бояться. Он поднял тебя на ноги… — Эдди смотрел на нее… с нежностью? Христова жопа, это все-таки сон… Моргни, еще, еще! — Я так рад… Ты очень долго приходила в себя…

Моргание не помогает, придумай что-то другое! Как проверить — Квинт это или еще один демон? С Рэдом она не могла шевелиться и даже говорить, а тут может… Новый круг ада? Более изощренные наказания? Сначала пряник, потом кнут, сначала дадут его обнять, а потом заставят смотреть, как и его голову поедают черви.

Чес всхлипнула и внезапно прижалась носом к его шее. Запах! Запах есть!