Сглотнув, Керин подавил рвотный позыв:

– Н-нет, не тошнит. Что же дальше, учитель?

Кусок за куском мясо краба погружалось в котелок, в котором уже варились овощи. Пвана продолжал разглагольствовать, объясняя, что за овощи в похлебке и как их варить.

Наконец отшельник снял котелок с огня и поставил остывать.

– С тарелками слишком много возни выходит, а так как ложка у меня одна, тебе придется взять вилку в хижине.

Когда Керин вернулся с вилкой в руке, Пвана продолжал:

– Жаль, что ты не вчера явился. У меня еще оставалась вяленая свинина, но я все доел.

– А откуда у вас свинина?

– Я расставил силки. А в прошлый раз в мои силки попался мегалан.

– Кто?

– Мегалан – огромный ящер. Ты их не видел?

– Видел – встретился с одним по пути сюда. Они опасны?

Пвана разжевал и проглотил кусок мяса.

– В общем-то нет. Но несколько месяцев тому назад пираты высадили на Кинунгунге одного человека в качестве наказания, так ящеры его съели. Вроде бы он улегся спать на берегу, и они сцапали его. А теперь, молодой человек, расскажи-ка мне, как это так вышло, что тебя море выбросило на Кинунгунг?

Керин пытался проткнуть вилкой кусок скользкого мяса и поэтому ответил не сразу:

– Я плыл в Салимор. Лоцманша-ведьма меня пыталась соблазнить, и капитан стал ревновать. Чтобы спасти свою жизнь, я позаимствовал с корабля лодку и сбежал. А теперь вы мне скажите, почему вы здесь живете в одиночестве.

Пвана протяжно вздохнул:

– Я искупаю свои грехи.

– А они настолько серьезны?

– О да! Ты когда-нибудь слышал о храме Баутонга?

– Боюсь, что нет. Расскажите, пожалуйста!

– Я был простым колдуном-практиком и пользовался хорошей репутацией в Гильдии чародеев. Однако вполне приличные заработки, которых я добился, меня не удовлетворяли. Мне хотелось больше денег, больше власти и славы. Поэтому я ввел религиозный культ малоизвестного божества Баутонга, которому поклонялись на одном из небольших островов. Чтобы поразить воображение моей паствы, я придумал легенду о злом императоре Аджунье, который жил в предыдущем цикле Вурну, то есть двадцать шесть миллионов лет тому назад.

– Извините, учитель, – перебил Керин, – я слышал, что Вурну – мальванское божество – один из священной троицы, в которую входят еще Крадха-Хранитель и Ашака-Разрушитель. Стало быть, в Салиморе поклоняются мальванским богам?

– Да. Несколько столетий тому назад у салиморцев не было более возвышенного культа, нежели поклонение духам природы, одним из которых и является Баутонг. Но позднее прибыли миссионеры из Мальваны и рассказали, какой им представляется истинная религия. Ну я продолжу мою историю: я проповедовал, что Аджунья при помощи сильнейшего заклятия заточил души всех людей, живших до нас, в одном-единственном драгоценном камне, космическом бриллианте, который носил как подвеску.

Так эти души и пребывали в бриллианте, пока мир, приблизившись к окончанию цикла, не сжался до размеров атома в сознании Варны. Когда же Варна придумал новый мир, эти души так и остались пленниками. Я учил, что из-за этого в нашем цикле люди рождаются без душ. Только я мог освободить их, томившихся в бриллианте, потому что эта драгоценность принадлежала мне! Стало быть, и надлежало вселить эти души в тела. Разумеется, моим последователям я обещал всяческие преимущества за наделение чужими душами.

Это все была полная чушь, которую я придумал на пустом месте. Но моей пастве легенда нравилась. Они стекались толпами, и вскоре моим помощникам пришлось строить новые храмы Баутонга.

Я говорил, что Баутонг, мой покровитель, руководит мной в моих святых трудах… и пожертвования текли рекой. Мое богатство так умножилось, что я мог заставить повиноваться мне самого владыку Софи. Мои шпионы, которыми кишели дома знати, начиная с дворца Софи, сообщали мне об их злодеяниях и всевозможных возмутительных поступках. Пользуясь этими сведениями, я без труда убеждал богачей жертвовать деньги на храмы Баутонга.

А потом как-то ночью мне явился сам Баутонг – с клыкастой огнедышащей пастью. В подтверждение того, что это не сон, он приложил руку к стене, и на ней остался черный обгоревший отпечаток его ладони. Он до сих пор украшает ту стену. Еще одним доказательством того, что явление было реальностью, послужило поведение кандидатки в жрицы, которая делила со мной ложе: она проснулась и в ужасе убежала.

Баутонг сказал, что мое поведение портит его репутацию среди других божеств. Поэтому я должен был закрыть храмы, раздать свои богатства бедным и отправиться в изгнание – все под угрозой таких ужасных кар, что я предпочитаю о них умолчать. Вот так я и очутился здесь и стараюсь теперь молитвами, умеренностью и добрыми поступками улучшить свою долю в следующем воплощении.

– А космический бриллиант был просто выдумкой или же вы выдавали за него какую-то стекляшку?

Пвана хихикнул:

– Вопрос в самую точку! Сначала я говорил своим почитателям, что бриллиант – слишком великая ценность, чтобы его выставлять на обозрение простых людей. Потом у меня появился драгоценный камень величиной с яйцо вон тех чаек. Я вставил его в лоб статуи Баутонга, но тогда алчные создания стали непрерывно пытаться его украсть. Едва ли не каждое утро храмовые слуги должны были уносить труп неудачливого взломщика, убитого моими духами-хранителями. Когда я отправился в изгнание, мне показалось неразумным оставлять камень на соблазн слабым смертным. Поэтому я вытащил его из оправы и надежно припрятал – а вдруг боги опять призовут меня к духовному служению? А теперь, мастер Керин, пора снова вернуться к нашей скромной трапезе.

Они доели похлебку, вымыли посуду в волнах прибоя и вернулись в хижину. Глаза Керина слипались.

– А сейчас, – произнес Пвана, – я объясню тебе мою теорию вероятности. Она заключается в следующем: вероятность того, что определенная последовательность событий произойдет, является суммой вероятностей отдельных событий этой последовательности. Возьмем, к примеру, твою национальность. Если вероятность того, что при твоем цвете кожи ты не окажешься новарцем, равна, скажем, одной четвертой, и того же события при твоих чертах лица – тоже одной четвертой, и того же события при твоем акценте…

Взглянув на гостя, Пвана обнаружил, что Керин уснул, прислонившись к стене хижины.

* * *

Когда юноша проснулся, солнце уже почти садилось. Ему было достаточно мгновения, чтобы вспомнить, где он находится. Затем Керин отправился искать Пвану и увидел, что тот рыхлит землю в огороде. Отшельник выпрямился и сказал:

– А вот и мастер Керин! Завтра ты поможешь полоть.

– С радостью, если мне мозоли позволят.

– Я ускорю их исчезновение небольшим заклятьицем.

– А скажите, – попросил Керин, – как мне добраться до Салимора?

Пвана оперся на мотыгу:

– К Кинунгунгу корабли обычно не подходят, хотя мимо проплывают