для проведения 6 декабря 1915 г. объединительного совещания представителей общеземских и общегородских союзов, ВПК и представителей Госдумы. Тревогу участников совещания вызвали призывы «правых» к проверке общественных организаций на предмет «расходования и отчетности казенных и общественных сумм… для их раскассирования», и в конечном итоге упразднения[297].

В ответ уже 8 декабре 1915 г. в статье «Русская буржуазия на переломе последнего десятилетия» газета промышленников «Утро России» провозгласила, что «либеральная русская буржуазия призвана сыграть руководящую роль в переживаемый нами исторический момент» и что «русская общественность» смотрит на буржуазию как на «законного преемника бюрократии в деле руководства русской государственностью»[298].

Необходимость установления строгого контроля за оборотами общественных организаций по призрению больных и раненых воинов была утверждена правительством в июне 1916 г.[299], а в сентябре в порядке ст. 87 было издано постановление о предоставлении министру внутренних дел особых полномочий командировать своих представителей во всякие, хотя бы и не публичные, собрания общественных организаций, их комитетов, и закрывать эти собрания в случае надобности[300].

Но это было только началом, поскольку правительство все более убеждалось в революционном характере Земского и Городского союзов. В конце 1916 г. последний премьер Н. Голицын сообщал, что «у союзов уже готов состав временного правительства, и отделы союзов соответствуют существующим министерствам»[301]. «Земский и городской союзы, а также военно-промышленные комитеты, — подтверждал 1.01.1917 министр внутренних дел А. Протопопов, — суть организации революционные…»[302].

Неслучайно, председатель Земгора кн. Г. Львов ожидал дальнейшего ужесточения политики правительства в отношении общественных организаций. Своим беспокойством он 11.02.1917 поделился с главой британской делегации — лордом А. Милнером: «налицо все признаки того, что министр внутренних дел в своем стремлении уничтожить всякую организацию, содержащую малейший зародыш политического либерализма, попытается прекратить выдачу правительственной субсидии союзу. Этот шаг был бы в полном смысле слова фатальным для русской армии…»[303].

ЦВПК

Торгово-промышленные круги пошли по пути создания своей организации. В мае 1915 г. на 9-м съезде представителей промышленности и торговли один из крупнейших промышленников П. Рябушинский выступил за мобилизацию промышленности, а в июне по его настоянию были созданы военно-промышленные комитеты (ВПК), которые охватили всю страну, было создано почти 300 областных и уездных ВПК[304]. Во главе Центрального ВПК встал А. Гучков. Целью создания ВПК являлась организация производства продукции по заказам военного министерства.

Политические цели торгово-промышленных кругов, председатель Московского ВПК П. Рябушинский озвучил 25 августа 1915 г.: «Путем давления на центральную власть добиться участия общественных сил в управлении страною… нам нечего бояться, нам пойдут навстречу в силу необходимости, ибо наши армии бегут перед неприятелем»[305]. «Военно-промышленные комитеты, — по словам редактора «Известий Особых совещаний…» Я. Букшпана, — сделались вскоре, так же как и Земский и Городской союзы, центром общественной борьбы с правительством. Борьба эта облегчалась тем, что комитеты располагали сетью местных организаций»[306].

3 сентября 1915 г., в тот самый день, когда была разогнана сессия Думы, газета крупного капитала «Утро России» поместила редакционную статью «Политическая идеология либеральной русской буржуазии», а на следующий день статью «С кем идти?». В этой второй статье обосновывалось право буржуазии на руководящую роль в стране. «У истории, — говорилось в ней, — есть свое точное «расписание», в котором деление по общественным эпохам предусмотрено законами общественной динамики… Определенным классам, из которых слагается современное общество, в этом «расписании» точно предуказан свой исторический час… Если до настоящего времени руководящую роль в русской государственности играли помещичье-дворянские элементы, то это отнюдь не означало, что дворянская гегемония будет неизбежной спутницей русской жизни и на будущих ее путях… На аванпостах русской политической жизни руководящей колонной является в настоящий момент буржуазия. По «историческому расписанию» наступил момент, когда государственным строительством должна руководить созревшая воля торгово-промышленного класса»[307].

«Надо сказать, что благомыслящая часть общества имела полное основание волноваться за судьбу России, т. к. с каждым днем наша неподготовленность обнаруживалась все в более ясном и грозном виде. Такое положение, естественно, давало могущественнейшее оружие в руки левых (либеральных) партий, но я, — писал секретарь московского градоначальника В. Брянский, — никогда бы не решился осудить их за эти выступления, если бы ясно не чувствовал за их патриотическими фразами страстное желание их лидеров, воспользовавшись тяжелым положением Правительства подобраться к казенному пирогу. Прости меня, Господи, но я убежден, что во всех этих выступлениях любовь к России и патриотизм играли самую последнюю роль»[308].

Подобные подозрения возникали и у В. Сухомлинова: «сформированные Военно-промышленные комитеты, в большом числе и повсеместно, получают много денег, но, — полагал военный министр, — едва ли для настоящей войны они окажут существенную пользу»[309]. «Прекрасной иллюстрацией деятельности военно-промышленных комитетов, — подтверждал эти сомнения В. Воейков, — может служить… ведомость состояния главнейших заказов центрального военно-промышленного комитета на 1 января 1916 года… Так, например, снарядов к бомбометам заказано 3 245 000, а сдано 96 135; мин заказано 663 400, а сдано 119 штук и т. д. А куда уходили деньги военно-промышленного комитета, осталось — и не для меня одного — тайной»[310]. На 1 декабря 1917 г. ВПК исполнили заказов сумму 197,3 млн. руб. из 349,5 млн. руб. предоставленных им заказов[311].

Общее собрание членов II съезда ВПК в феврале 1916 г. одобрило и приняло резолюцию, в которой Государственная дума призывалась «решительно стать на путь борьбы за власть и создать ответственное правительство, опирающееся на организованные силы народа»[312]. В ответ с апреля 1916 г. правительство стало ужесточать контроль над общественными организациями[313]. Однако возможности этого контроля были ограничены тем, указывал командующий войсками московского военного округа, что «ослабление деловой работы таких (общественных) организаций, несущих и разделяющих известную ответственность с правительством, как бы перенести всю ответственность (за рост «нервозного настроения общества, раздраженного все усиливающейся дороговизной») на правительство…»[314].

Наступление правительства привело к активизации деятельности промышленно-торговых организаций: необходимо, призывал на совещании промышленников в августе 1916 г. Рябушинский, «вступить на путь полного захвата в свои руки исполнительной и законодательной власти»[315].

Наибольшую тревогу правительства вызывало начавшееся в мае-июне 1915 г. создание при ВПК «рабочих групп», которые, по словам одного из лидеров либеральных деловых кругов А. Коновалова, были вызваны к жизни «сознанием необходимости сплочения и единения всех разнообразных слоев и классов населения для целей национальной обороны»[316]. «Рабочая секция» должна была заняться рассмотрением рабочего законодательства. Таким путем, по мнению начальника московского охранного отделения: организаторы «рабочих секций» думали, что «будет достигнуто приобретение симпатий рабочих масс и возможность тесного контакта с ними как боевого орудия в случае