– Но ведь предположения этого парня ничего не стоят! Во-первых, я должен вытягивать деньги из Гангадхары, пока буду искать спрятанные сокровища, но сначала давать частную информацию Сэмсону. Во-вторых, я должен вести поиски, пока он делает политическую карьеру с помощью моей жены. А в-третьих… что в третьих, Тесс?

Она поцеловала его:

– В третьих – тебе надо притвориться, будто он тебя одурачил, – во всяком случае, на время. Давай узнаем, что за всем этим стоит, и поможем принцессе и Тому Трайпу, если возможно. Ты устал?

– Да. А что?

– Если бы ты не устал, я бы попросила тебя напялить тюрбан, одеться саисом[5] и отвезти меня ко дворцу Ясмини, имея на всякий случай по пистолету в каждом кармане и держа глаза и уши открытыми, пока я оттуда не выйду.

– О, на это меня хватит.

– Тогда поехали. Я соберу корзину сама. А ты возьми вина из погреба и проследи, чтобы пробки были крепко завинчены. Поспеши, Дик, – уже темнеет! Я положу для тебя на сиденье несколько сандвичей, чтобы ты поел, пока ждешь меня.

Том Трайп сделал в точности все, что приказывала ему Ясмини. Как и его пес Троттере, которого он выдрессировал в совершенстве, он всегда отступал и подчинялся обстоятельствам, если они сбивали его с толку.

Ясмини приказала ему доложить о случайной встрече с человеком по имени Ганга Сингх. Он так и сделал. Когда его спросили, кто такой Ганга Сингх, он отвечал, что не знает. Она велела ему ссылаться на то, будто Ганга Сингх утверждал, что принцесса была в доме у эмиссара. Он так и доложил магарадже. Гангадхара немедленно отправил двух своих людей выспросить обо всем. Один из них подкупил слугу, чтобы тот дал ему обыскать дом Сэмсона в отсутствие хозяина, – и вернулся ни с чем. Другой встретился с самим эмиссаром и потребовал сознаться напрямую, чем тот занимался с принцессой. Вопрос был поставлен так откровенно, а слуга держался так нагло, что Сэмсон потерял терпение и отказался разговаривать, выразив отказ в самых сильных и агрессивных выражениях. Это убедило слугу, что Сэмсон лжет, что и было доложено магарадже. Так что факт, что Ясмини в то утро запиралась в доме с эмиссаром на несколько часов, был неопровержимо установлен.

Оставалось поразмыслить, зачем она к нему приходила и каков был результат ее визита. Гнев еще никогда не давал мудрых советов!

Англичане любят убеждать друг друга и иностранцев, что шпионство – это «не по-английски», что «так никогда не делается, вы же знаете, дружище». Так что было бы неприкрытой клеветой утверждать, будто бы Сэмсон, используя свою должность, нанял шпионов, чтобы наблюдать за Гангадхарой Сингхом.

Домашние слуги магараджи, которые более или менее часто навещали Сэмсона, принадлежали к местной общине. Когда они выдавали Сэмсону какую-либо информацию относительно деяний Гангадхары, это делалось исключительно из любви к сплетням; как джентльмен и в некотором роде представитель Его Величества, он, разумеется, и не думал обращать внимание на такую ерунду, но нельзя же быть столь грубым и властным, чтобы обрывать болтовню, даже если она касалась предстоящих поступков и деяний магараджи.

Что до денег, то таковые вовсе не переходили из рук в руки. Тот бесспорный факт, что определенные друзья и родные некоторых домочадцев магараджи радовались выгодным контрактам на британской административной территории, был просто совпадением. Всякий знает, как часто случаются совпадения.

А что до магараджи, так этот негодяй платит соглядатаям над британскими правительственными офисами. Невозможно определить, кто был его шпионом, а кто не был. Люди то и дело переезжали через реку из туземного штата, чтобы найти работу в том или ином правительственном департаменте, и их невозможно было проверить. Так легко подделать какие угодно документы.

Утверждали, что толстый, близорукий юный Сита Рам, который печатал на машинке корреспонденцию эмиссара, был одним из соглядатаев Гангадхары. Было тайной, где он проводит вечера. Но дядя его матери был превосходным мировым судьей, так что никто не мог лишить его места без надежных доказательств. Кроме того, он был необыкновенно усердным и деятельным.

Так или иначе, Гангадхара имел массу сведений и мог делать выводы о возможной причине визита Ясмини к эмиссару. Одно ложное заключение непременно ведет к другому, и Сэмсона обвинили в тайном сговоре с рангаром, владельцем конюшни, при чьем потворстве Ясмини держала готовый к выезду экипаж у дворцовых ворот. Теперь же, когда ворота заперли, стража будет следить, чтобы коляска стояла внутри, но никто не знал, сколько у принцессы может быть верховых лошадей в разных местах. И это, без сомнения, устроил Сэмсон. Гангадхара послал людей, чтобы они проверили, где ее могут ждать лошади. Также он отдал приказ через голову Ясмини нанять или купить для нее лошадь или сделать так, чтобы ее лошади захромали.

Мотив ее посещения эмиссара не стоило искать далеко. В Сиалпуре имелась только одна причина для чего угодно – сокровищница. Несомненно, Сэмсон так же алчно желал найти ее, как и всякий другой. Если Ясмини известно, где зарыт клад, рассуждал Гангадхара, всякий, кто не понимает, что она насчет него и договаривается с эмиссаром, – простофиля. Известно, что эмиссар написал не одно тайное донесение в Симлу об этих сокровищах и о политических последствиях, какие может вызвать находка их туземцами. Рапорты были такими секретными и важными, что Гангадхара подумывал, не стоит ли сфотографировать промокательную бумагу со стола Сэмсона и отправить фотографию в Париж к специалистам. Вскоре Гангадхара убедил сам себя, что Ясмини – союзница Сэмсона и помогает ему завладеть богатствами его предков, а Гангадхара был смуглым человеком вулканического темперамента, он не привык сдерживать гнев, взрывался тотчас же.