– Почему?

Думаю, я уже знаю ответ. Эли встретил Буна, узнал, что он выздоравливающий алкоголик, и решил, что будет разумно держать меня подальше от него.

– Потому что его жена умерла, – вместо этого говорит Эли.

От неожиданности я перестаю резать тыкву и ложу нож на стол.

– Когда?

– Полтора года назад.

Поскольку Бун сказал мне, что он не пьет уже год, я полагаю, что шесть месяцев после смерти его жены были саморазрушительным пятном в его жизни. Ситуация не совсем такая, как у меня, но достаточно близкая, чтобы я почувствовала себя гадко из-за того, как повела себя с ним.

– Как? – продолжаю я задавать свои вопросы.

– Я не спрашивал, а он мне не говорил, – ответил Эли. – Но, наверное, я подумал, что будет лучше, если вы двое не будете пересекаться. Я боялся, что это вызовет плохие воспоминания. Для вас обоих.

– Плохие воспоминания всегда здесь, – говорю я. – Они повсюду, куда бы я ни посмотрела.

– Тогда, может быть… – Эли делает паузу. Короткую. Словно вздохнул перед тем, как сказать мне что-то неприятное. – Может быть, я думал, что ты не окажешь на него хорошего влияния.

Вот оно что. Неприятная правда была сказана. Даже если я подозревала об этом, однако услышать мне это было не очень по душе.

– Говорит человек, который только что принес мне ящик выпивки, – сказала я.

– Потому что ты попросила меня об этом, – ощетинившись, ответил Эли. – Я не осуждаю тебя, Кейси. Ты взрослая женщина. Выбор, который ты делаешь, меня не касается. Но Бун Конрад уже не пьет год. Я боялся, что ты его соблазнишь.

– Ясно, – киваю я.

Он кивает в ответ, немного смущаясь.

– Так что, возможно, будет лучше, если вы будете держаться подальше друг от друга. Ради вас обоих.

Несмотря на то, что меня задело то, что он сказал, я склонна согласиться с Эли. У меня есть свои причины пить, а у Буна – свои, чтобы не пить. Какими бы они ни были, я уверена, что они несовместимы с моими.

– Договорились, – я жму ему руку. – А теперь верни мне мою руку. Ужин сам себя не приготовит.

Остаток вечера проходит в туманных разговорах невысказанных обид.

Я закончила готовить.

– Как прошло лето? – спрашиваю я, накрывая на стол.

– Спокойно, – ответил Эли. – Нечего рассказывать. В соседних районах тоже без происшествий. Хотя до сих пор не нашли ту девочку, которая утонула в озере Мори прошлым летом. И никаких следов того, кто пропал два года назад.

Я выпиваю свой бокал вина и наливаю другой.

– Похоже, что буря надвигается, – говорит Эли, пока мы едим.

– Какая буря?

– Ураган, обрушившийся на Северную Каролину. Ты новости не смотришь?

Нет. В последнее время я не смотрела новостей.

– Ураган? Здесь?

В последний раз, насколько я помню, что-то подобное здесь происходило во время урагана Сэнди, который прошелся по северо-востоку. Озеро Грин было обесточено две недели.

– Триш, – говорит Эли. – Вот как они его называют.

– Это веселое название для урагана.

– Сейчас это просто тропический шторм, но достаточно сильный. Похоже, он дойдет до нас к концу недели.

Эли выпивает еще один бокал вина.

Я доливаю ему и себе.

После ужина мы выходим на крыльцо и плюхаемся в кресла-качалки, потягивая кофе из дымящихся кружек. Ночь полностью уже опустилась на озеро, превратив воду в иссиня-черную гладь, переливающуюся звездным светом.

– Боже, как прекрасно, – говорю я мечтательным голосом, потому что слегка пьяна. Всего в одном шаге от состояния «навеселе». Золотая середина между онемением и способностью функционировать.

Достичь этого состояния легко. А вот долгое пребывание в нем чревато последствиями.

Инструкция следующая: все начинается около полудня, с первой настоящей рюмки за день. Утро отведено для кофе, сметающего паутину предыдущей ночи, и для воды. Пить много воды очень важно, чтобы погасить похмелье.

А с полудня надо начинать движение. В качестве первого напитка дня я предпочитаю две большие порции водки, залпом выпитые. Сильный двойной удар, чтобы притупить чувства.

Остаток дня посвящен бурбону, который подается со льдом в стабильной дозе. Ужин проходит с вином. Стакан, или два, или три. Это заставляет меня чувствовать себя мягче и расслабленно – на грани полного опьянения. Вот тогда кофе снова идет в дело. Крепкая чашка кофе спасает меня от крайнего опьянения, но при этом не притупляет полностью мой кайф. Наконец, перед сном, обычно по традиции, надо тяпнуть еще одну рюмку.

Или две, если я не могу сразу уснуть.

Или три, если я по-прежнему не могу уснуть.

Даже когда Эли сидит рядом со мной, я думаю о том, что выпью, когда он уйдет.

На другой стороне озера у задней двери дома Ройсов вспыхивает свет, заливая патио теплым белым сиянием. Я наклоняюсь вперед и прищуриваюсь, видя, как из дома выходят два человека и направляются к пристани. Вскоре после этого зажигается еще одна лампочка, на этот раз в виде прожектора в передней части их лодки. Низкий рокот подвесного мотора эхом отдается от деревьев.

– Я думаю, к тебе едут гости, – говорит Эли.

Он может быть прав. Прожектор становится все ближе, когда лодка мчится прямо по воде в сторону моего причала.

Я поставила свой кофе.

– Чем больше, тем веселее, – говорю я.

Ройсы прибывают на старинной моторной лодке с панелями из красного дерева, спортивной и элегантной. На такой лодке, я уверена, разъезжает Джордж Клуни, когда останавливается в своем палаццо на озере Комо. Наблюдая за тем, как такая лодка приближается к потрепанной и выцветшей моторной лодке моей семьи, чувствуешь себя так, словно сидишь на светофоре и смотришь, как Bentley Continental останавливается рядом с твоим Ford Pinto.

У Ройсов, кстати, он тоже есть. «Бентли», я имею в виду, а не «Пинто». Эли рассказал мне об этом за ужином.

Я приветствую их на пристани, я намного более