и торопливым шагом направилась к машине, которую, к ее счастью, вел не муж, а водитель иначе бы ей пришлось садиться за руль, чего она терпеть не могла. Жаклин и Эндрю уже уехали домой, из-за сильной жары у Жаклин разболелась голова и они умчались, как только приглашенные разошлись. Джон подходя к машине посмотрел на дочь вопросительным взглядом и поймал ее легкий кивок означающий, что до дома она доберется сама.

«Не беспокойтесь Джон я довезу Френсис» Крикнул мужчина стоявший слева от нее. Уилсон уже общался с Джоном на первом ужине, а потому доверить свою дочь было довольно легко. Узнав какое огромное состояние у этого бывшего военного Френсис незамедлительно положила взгляд на него и попросила довести до дома как только она придет в себя.

Только для приличия Френсис надела черное платье, была бы ее воля на ней бы уже красовалась алая новинка, к тому же именно сейчас происходит первая встреча с будущими жертвами ее плана, а значит она должна быть безупречна. К ее приятному удивлению, подслушав разговор на похоронах женщины старше обсуждали ее короткое платье с осуждением, а также были шокированы тем, что внучка явилась на похороны к бабушке с распущенными волосами, пусть и в такой красивой шляпке. Френсис не была расстроена и на против скорее радовалась, ведь осуждение — это самая большая лесть, которую можно получить за свой наряд и внешность, что подтверждалось явным вниманием мужчин, которые не смотря на события облепили ее, как только она села в стороне. Вести беседу было тяжело и в течении 15 минут всего разговора она лишь выслушивала поддержку и соглашалась на все приглашения в гости. Не забыв особенными, слова отблагодарить мистера Уилсона за его приглашение посетить его модный бутик и получить скромный подарок если у нее будет время на примерку.

Уже сидя в его автомобиле Френсис, поинтересовалась почему бывший военный теперь имеет несколько бутиков и пару больших швейных фабрик.

«Все это швейное дело совсем не для меня. Я военный и всегда им буду. Но бизнес моего отца должен жить несмотря на его кончину. Управление не оказалось сложным для меня, строгость и порядок вот, что помогает во все времена, чем бы вы не занимались» — Уилсон разговаривал командным голосом и как бы Френсис не пыталась привыкнуть для нее это казалось почти криком. Его ровная осанка, стать и запал в глазах внушали доверие, но не больше. Вероятно, он был бы хорошим отцом подумала про себя Френсис, рассматривая его строгое уже не молодое лицо.

«О чем задумались? Не печальтесь дорогая у вас вся жизнь впереди! Уверен ваша бабушка желала бы вам счастья». Его тон сильно насторожил ее, так с ней когда-то разговаривал шофер матери, а после переезда в Британию с такой заботой к ней стал относиться дядюшка Эндрю. А это ей допустить было нельзя.

«С вами мне точно не будет грустно, я была рада зайти в ваш бутик на этой неделе. Я взяла там платье для моего дня рожденья, но, к несчастью, из-за трагедии выгулять такое чудо не получилось. Сразу видно, что все слаженно и чисто, вы просто идеально ведете дела.» — Френсис слегка улыбнулась и наигранно засмущавшись повернулась к окну. До поместья оставалось совсем немного.

«Чего же вы сразу не сказали, что были там. Как только я освобожусь от дел, то сразу узнаю размер платья, которое вы взяли у нас и вышлю вам подарок, не стоит такой леди ездить так далеко за скромным подарком. А платье вы можете надеть на ужин. Я приглашаю вас провести вечер в ресторане «Высота» это один из немногих работающих сейчас заведений. Вы можете передать мое приглашение также и своим родителям. Мой помощник позвонит вам и уточнит удобное время для вас, к сожалению, у меня большая загруженность. Но я с удовольствием изменю свое расписание если вы согласитесь» — Мужчина заговорил вдруг не так спокойно, как раньше и казалось, что несмотря на свой возраст и военную службу он впервые заволновался по-настоящему. Френсис дала свое согласие, и чтобы не выглядеть слишком легкомысленной или недостаточно скорбящей добавила, что сможет пойти, как только перенесет горе утраты. По ее меркам это горе обязано было ее покинуть через неделю, а пока она собиралась узнать о новом знакомом как можно больше расспрашивая бабушку и мать. А эти две женщины знали все о холостых и зарекомендовавших себя мужчинах.

Зима 1944 года.

Френсис не так давно исполнилось 25 лет и она сильно изменилась со времен своего подросткового возраста. Волосы бывшие когда-то просто темные стали совсем черными и слегка выпрямились под своей тяжестью. Загорелая кожа изменила оттенок на слегка бледный из-за того, как мало времени теперь она проводила на солнце. Половину своих вечеров Френсис была у гостей, сидела в ресторане или в поместье, где вела беседы с теми, кто не мог оторвать от нее взгляда. С возрастом она все больше напоминала свою мать, которая из-за ссор с мужем наоборот увядала на глазах превращаясь из женщины в старуху. Бабушка Жаклин все чаще сидела в саду, она также совсем перестала шить и все чем она занималась последний год было чтением книг. Их женский клубом занималась Доес которая несмотря на неприятные разговоры о своей дочери пыталась держаться там за свое место, потому что только это отвлекало ее от Джона. Отец Френсис безбожно спивался, теперь уже не стараясь скрыть свое пристрастие к алкоголю он с уважением относился только к Эндрю, на деньги которого жила вся семья, исключая только Френсис. В свою очередь хозяин дома закрывал глаза на его поведение и находил простые радости в разговорах за завтраком, когда вся уже нелюбящая семья собиралась вместе. За одной такой трапезой сильно напившийся уже с самого утра Джон посмотрел на Френсис и с пренебрежением шмыгнул носом, что его дочь тут же заметила.

«Что-то случилось папа?» — нескрыая злость спросила она и нервно положила себе чуть больше салата чем планировала.

«Да нет, что ты. Может расскажешь куда ты разоделась на этот раз?»

«К мистеру Гилту, он пригласил меня прогуляться по саду. А что?» — почти сквозь зубы ответила Френсис, ожидая, что разговор закончится прямо сейчас кратким молчанием и все начнут обсуждать новости или сплетни, но отец решил иначе. Громко, поставив стакан и поднявшись над столом Джон с надрывом крикнул «А то, что ты