– Свят, свят, свят, – тихо сказала мама, глядя на Коляна округленными от испуга глазами.

– Ты кто – зомби? – прямо спросила сестрица, на всякий случай протягивая руку к свисающей с крюка в потолке вязанке чесночных головок.

– Не понял? – Колян изумленно крутил головой.

– Где у нас серебряные вилки? – не сводя с него глаз, громким шепотом спросил у Ирки Моржик.

– С ума вы все, что ли, посходили! – очнулась от ступора я. – Ну, сказочники! Подумать только, Коля, эти ненормальные записали меня в кровавые убийцы, а тебя – в зомби!

– Но почему? – удивился Колян.

– Сейчас я тебе все объясню, – возвращая на место чеснок, поспешила вмешаться сестрица.

Торопясь и перебивая друг друга, сестра, мама, Ирка и Моржик изложили свое видение ситуации. Я несколько раз порывалась открыть рот, но мне и слова вставить не дали. Колян внимательно слушал и уже на середине рассказа начал обидно хохотать.

– Пойдем прочь от этих психов! – Схватив веселого «зомби» за руку, я отволокла его обратно в постель.

Заглянула в надувной загончик к малышу и убедилась, что Масянька крепко спит.

– Брали бы пример с ребенка, оболтусы, – обиженно ворчала я, забираясь под скользкое покрывало. – Вот, младенец – образец для подражания: среди ночи по дому не бегает, драматических сцен не устраивает, мирно спит и видит приятные сны!

О том, что первой вылезла из кровати и пошла бродить по дому я сама, я почему-то напрочь забыла.

Поутру за завтраком все делали вид, что ночного шоу не было. Кажется, даже до сестрицы дошло, что подозревать меня в совершении кровавого преступления было, по меньшей мере, бестактно. Мама предупредительно намазывала для меня бутерброды, Ирка подливала в чашку кипяток, а сестра наступила себе на горло и не слопала последний эклер, уступив его мне. Все еще обиженная, я надменно игнорировала эти мелкие знаки внимания и нарочито оживленно общалась с Масянькой. Малыш с аппетитом уплетал холодные котлеты, собственноручно добытые им из папиной тарелки. Колян с несчастным видом ковырял ложкой детскую манную кашу.

– А где Моржик? – сообразив наконец, что за столом кого-то не хватает, спросил Колян. Тут же покосился на меня и дипломатично добавил – Не подумайте чего плохого, я никого ни в чем не подозреваю, просто мне интересно, где сейчас Моржик?

Я тихо фыркнула.

– Этот маньяк пошел на охоту, – ответила Ирка. Запнулась и тоже опасливо покосилась в мою сторону: – То есть он просто взял ружье и пошел охотиться на уток.

– А разве сезон охоты на уток уже открыт? – удивилась мама.

– Так он с фоторужьем пошел!

– Не кровавая, стало быть, будет охота, – кивнула сестрица. – Ой! Кто это наступил мне на ногу?

Колян засемафорил бровями, делая сестрице страшные гримасы.

– Папа! Г-г-г-г! – обрадовался Масянька.

– Да, папа страшный, как волк: р-р-р-р! Колобок, колобок, я тебя съем! – подхватила я.

– Кстати, о еде, – Колян наконец-то решился отодвинуть в сторону Масянькину мисочку с кашкой. – А что, в доме больше ничего не осталось? Я имею в виду, из нормальной человеческой еды?

– «Вискас», «Педигри», овсянка, сырые овощи в подвале, там же соленья и маринады… Да, еще сгущенка и тушенка! – вспомнила Ирка.

– Тушенка! – сладострастно воскликнул Колян.

– Сгущенка! – с энтузиазмом возопила сестрица.

– Так, с этими обжорами все понятно, – я встала из-за стола. – Ну, некоторым из нас набивать брюхо недосуг, некоторые имеют обыкновение ходить на работу…

– У некоторых на службе в каждом ящике рабочего стола по шоколадному батончику, – обиженно припомнил Колян. – Якобы для снятия стрессов!

– Слушай, Алена, и ты еще надеешься избавиться от стрессов? – искренне удивилась сестра. – Ты же сама – ходячий стресс!

– От стресса слышу! – оскорбилась я.

– Тише, дети, тише! – поспешила вмешаться мама. – Не ссорьтесь! Алена, тебе пора на работу? Беги, с Масянькой сегодня я посижу.

– Баба, – покровительственно сказал малыш, награждая бабулю надкушенной котлеткой.

Грозно посмотрев на сестрицу, я обиженно надутыми губами чмокнула в щеку истребляющего тушенку мужа, поцеловала сынишку, сделала ручкой Ирке и побежала по тропинке через поле на трамвайчик.

– Вот она! – голосом загонщика, завидевшего зверя, заорал кто-то из окна телекомпании, стоило мне подойти к порогу.

Я завертела головой, высматривая неизвестную зверушку, ставшую предметом охоты моих коллег, но увидела только вываливающегося из дверей оператора Вадика. Он и впрямь смахивал на охотника в полной амуниции: с одного плеча через грудь на ремне свисал подсумник с запасными аккумуляторами, с другого, тоже на ремне – сложенный штатив в чехле, в правой руке была сумка с камерой, в левой – бумажный листок «путевки». Размахивая им, как белым флажком, Вадик с самым сосредоточенным видом несся прямо на меня.

– Куда? – поинтересовалась я, когда он пролетал мимо.

– За мной! – невпопад скомандовал Вадик.

Я не тронулась с места.

– Оглохла, что ли? – остановившись, прикрикнул на меня грубиян. – Живо, поворачивайся, и побежали!

Пожав плечами, я развернулась и поскакала рядом с упакованным в операторскую упряжь Вадиком, как вольный жеребенок. Азартно топая и едва ли не сшибая прохожих, мы примчались к машине, ожидавшей нас с работающим двигателем.

– По коням! – продолжая лошадиную тему, крикнул раскомандовавшийся Вадик водителю.

Невозмутимый Саша дождался, пока мы ввалимся в салон, и с возгласом: «Н-но, мертвая!» стронул красного «жигуля» с места.

– Что за спешка? Можно подумать, на пожар торопимся! – отдышавшись, с неудовольствием заметила я.

– Именно что на пожар, – кивнул громко сопящий Вадик.

– Да ну? А что горит?

С водительского места донесся злорадный смешок:

– Менты горят! – хихикнул Саша.

– То есть? – Я еще не вникла в происходящее.

– То есть окружное управление внутренних дел! – пояснил Вадик.

– Горит?!

– Синим пламенем!

Я тоже хмыкнула. УВД округа от нас недалеко, и буквально через три минуты мы прибыли на место происшествия – раньше всех других СМИ, пропустив вперед только пожарную машину.

Как только Саша припарковал «жигуленка», мы с Вадиком выпрыгнули из автомобиля и занялись каждый своим делом: оператор расчехлил камеру и помчался снимать собственно пожар, а я порысила на поиски свидетелей и потерпевших.

– О! Слетелось воронье! – скорбно возвестил при виде меня мой добрый знакомый капитан Лазарчук.