австрийского короля и русского царя, имевших общую армию в три раза больше моей, одним маневром. Сначала, перед их появлением, занял господствующую высоту, но, увидев их на горизонте и как бы испугавшись их несметных полчищ, спешно покинул эту высоту, изображая паническое беспорядочное отступление. Они поднялись на высоты, затем спустились в азартной погоне за мной. Тем временем моя армия неожиданно развернулась, а ее вторая, скрытая до тех пор часть заняла опустевшие высоты. С двух сторон я накрыл этих глупцов адским артиллерийским огнем. Из этого котла они бросились в единственное место, которое я им специально оставил, – озеро с тонким осенним льдом. Всадники проваливались под него сотнями. Моя победа была красивой и абсолютной. Мне не составило бы труда взять русского царя Александра в плен. Но я сделал красивый жест и не стал преследовать жалкую в тот момент кучку всадников, прикрывавших его при побеге. Я решил, что русские после такого позорного разгрома больше не посмеют встать на моем пути и с радостью станут моими вассалами, союзниками. Но теперь понимаю, что оценил ситуацию неверно.

– Изображение отступления и внезапный разворот с окружением противника – этот прием хорошо известен. Он описан в древнекитайских трактатах, потом его часто использовали монголы.

– Искусный полководец должен не на ходу придумывать новые приемы, а к месту и продуманно использовать богатый арсенал уже имеющихся. К двум глупцам спустя несколько дней добавился третий – молодой прусский король, пародия на его великого деда. Ему надо было присоединиться к русским и австрийцам, у них втроем вместе был бы шанс. Но он до последнего не мог решиться и опоздал с выдвижением. Когда пруссаки прибыли, я занял комфортные места на высотах, и моя лучшая в мире артиллерия расстреляла их как движущиеся мишени. Вечером того дня я превратился в повелителя Европы. Или, точнее, всего мира. И это выглядело так буднично…

– Чтобы всерьез считать себя императором мира, надо покорить Британию. Этого вы не сделали.

– Все годы, что я правил Францией, британцы трепетали в страхе от моего имени. Однако вы правы. Их жалкий островок так и не стал моим. И вот теперь, будучи навечно их пленником, я пожинаю плоды этого, прозябая здесь, в этом проклятом месте.

Погрузившись в воспоминания, он налил себе из графина немного разбавленного вина.

– Чтобы покорить Англию, надо разбить их флот. У меня вначале было даже больше кораблей… Но не было великого морского полководца, а у них был – адмирал Нельсон. В итоге он погиб в одной из битв с моим флотом. Но это слабое утешение, так как к тому времени моего флота уже почти не осталось. Я устроил континентальную торговую блокаду Англии, из-за которой они недосчитались немыслимых доходов. Мне кажется, больше всего они меня ненавидят именно за потерю их денег. Им стало некому сбывать товары своей огромной промышленности. Но, к несчастью, нашлась пара стран, которые не присоединились к блокаде: Португалия и Испания. Я отомстил им за это, вторгнувшись в них и свергнув с престола их королей. Но Англия тем временем все-таки выжила…

– И именно с поспешного покорения Испании начался ваш путь вниз, с вершин абсолютной власти…

– Да, это так. В Испании, которая ненавидела своих Бурбонов, я рассчитывал на поддержку населения. Но они восприняли наше вторжение как посягательство на суверенитет свой нации на ее исконной земле. Признаться, я и сам был в этом виноват. Успехи вскружили мне голову, и я провел испанскую кампанию слишком грубо. В итоге против меня началась мощная партизанская война. Испанские банды крестьян, вооруженных вилами и старинными мушкетами, порой громили мои лучшие подразделения. Кроме того, война затянулась и стала поглощать слишком много денег из казны… Впервые в жизни что-то великое, задуманное мной, пошло не так.

– А потом случился кошмар в России… Позвольте задать вам откровенный вопрос. В ваших войнах, по разным оценкам, погибло около пяти миллионов человек, в том числе больше миллиона молодых французов. Разве это не слишком большая, просто ужасная цена?

– Если бы не я, то в Европе в эти же годы умерло бы не меньше людей естественным образом: от нищеты, голода, болезней и бандитизма. В последние годы Директории Франции фактически не существовало. Провидение вознесло меня на вершину как ее спасителя. Италия, Испания, Австрия и даже Пруссия все еще жили, по сути, в средневековье. Я разбудил их и повел за руку к реформам.

– Хорошо, Франция, я уверен, несмотря ни на что, будет чтить вас как героя. А другие народы Европы? Например, огромная Россия?

– Я не знаю ни одного народа, который бы не получил от моих свершений больше, чем потерял. Русские считали меня поработителем. Но ведь поначалу я даже не хотел никого убивать. Целью моего похода был союз с царем Александром против Англии. Я намеревался преподать ему очередной урок, с легкостью разгромив его армию где-нибудь на границе Польши и России, западнее Днепра, чтобы усадить его за стол переговоров на выгодных для меня условиях. Во время мирных переговоров после Аустерлица царь восхищался моей военной тактикой, а я ему в шутку ответил тогда, что в следующей войне возьму русские части в свою армию для обучения. Мне не нужна была эта его холодная бесконечная дремучая страна. Скорее, я хотел прорубить через нее дорогу на Восток, в сказочную Индию, по стопам Александра Македонского. Но две русские армии вопреки моим планам упорно отказывались от сражения. Отступали безмолвно вглубь страны день за днем, неделю за неделей, мне пришлось преследовать их почти до Москвы. Никогда не забуду той сумасшедшей битвы. Русские в тот раз отлично сражались. Но наутро вновь отступили, растворились в своих бесконечных лесах. Войдя в Москву, я собирался принять декрет об отмене крепостного права. Русские нищие, неграмотные крестьяне – до сих пор рабы своего царя. Я хотел дать им свободу. Но мне даже не с кем было обсудить этот исторический вопрос! Днем крестьяне убегали от моих солдат, а по ночам нападали. Убивали лошадей, жгли избы и дома, где мы квартировали. Они не хотели ни свободы, ни переговоров. Я провел в пустой Москве больше месяца. Мы никого не убивали, но жителей становилось все меньше. У нас не хватало еды, и среди моих солдат, особенно иностранных наемников, начались волнения. В итоге мне пришлось оставить идею похода и впервые отдать приказ идти назад, домой. И тут, в октябре, когда в Париже у дворца Тюильри девушки еще гуляют в легких летних платьях, грянули страшные, невиданные морозы. Ни я, ни мои солдаты ни с чем подобным не сталкивались. Мое войско мерзло и голодало. Хуже всего, что холода не выдерживали лошади: падали на глазах одна за