Минут через пять мы выходили на стоянке возле нашей конторы. Агатка была в белом пальто нараспашку, волосы, против обыкновения, рассыпаны по плечам, а не собраны в замысловатый узел на затылке. Минимум косметики и бездна обаяния.

– Классно выглядишь, – сказала я, когда мы поднимались на крыльцо.

– Единственный способ противостоять неприятностям – отправиться к косметологу и на полтора часа попросту на них забить, – хмыкнула она.

– Надо и мне попробовать.

Вера и Кристина уже были на своих местах, а вот Ирка задержалась, и это явилось единственным светлым событием утра. Ирка пунктуальна до идиотизма, а тех, кто подобной манией не страдал, считала людьми несерьезными и даже бесполезными, о чем заявляла неоднократно и приводила в пример меня. Тут Ирка влетела в приемную и завопила с порога:

– Агата Константиновна!

Сестрица махнула рукой:

– По всему городу пробки… – сняла пальто и кивнула в сторону своего кабинета, обращаясь ко мне: – Идем.

Верка принесла нам кофе, а я спросила:

– Что там с Тимохой?

Агатка досадливо нахмурилась, стало ясно: данной темы лучше не касаться.

– А у меня новости. Бомжа, похоже, похоронили. – Я рассказала о звонке Юры, сестрица слушала не перебивая, при этом вертела чашку в руках, явный признак дурного расположения духа.

– Если замыкание случайность, то из разряда своевременных, – заметила она. – А если нет… чего они пытаются скрыть?

– Чего-то пытаются, – пожала я плечами.

– Ты с бывшим виделась?

– Нет. Звонила пару раз, он ушел в подполье. Очень его задело наше предыдущее расследование.

– В принципе есть и без него к кому обратиться…

– Ну, так обратись. Фотки у тебя в компьютере. Кстати, о компьютере. Помнишь, я заметила у одного из типов татушку на руке?

– Ну… – кивнула Агатка. – Вроде глаз и надпись какая-то.

– «Он видит».

– Он видит? – подняла Агатка брови. – Кто он?

– Ты у меня спрашиваешь? Короче, вчера малость покопалась в Интернете и нашла похожий глаз на главной странице сайта «Братство знающих».

Чтобы особо не утруждать себя рассказом, я включила ноутбук и открыла нужную страницу. Глаз замерцал, баритон замурлыкал. Агатка слушала с завидным терпением.

– Разводилово чистой воды, – сделала она вывод, потратив на изучение сайта минут десять.

– Кто ж спорит.

– И наш бомж на это купился?

– Такое сплошь и рядом.

Агатка кивнула и задумалась.

– Все вроде бы ясно, – проворчала она. – Но эта ясность и смущает. Смерть не криминальная. Ну, выяснили бы, кто такой наш бомж, заодно узнали, что был в какой-то секте. Лишился кровных сбережений и начал бомжевать. Да кому до этого дело? Сектанты эти заявят, что ничегошеньки у него не просили, там, как правило, орудуют далеко не дураки.

– Он был для них чем-то опасен, – заметила я. – Оттого и оказался в кандалах. Мало того, после его кончины ничего не изменилось, то есть повод для беспокойства у них остался. Поэтому парня и поспешили похоронить. Уверена, опознать его сегодня утром было практически невозможно, и не удивлюсь, если выяснится, что никто из ментов запечатлеть его светлый образ до пожара не потрудился.

Агатка потерла нос:

– А ты не увлеклась? В конце концов, проводка могла замкнуть, знаю я эти районные больницы, проводку лет пятьдесят никто не менял, денег на это никогда не было и, как видно, не будет. И как, скажи на милость, могут быть связаны доморощенные деятели от религии и майор полиции?

– Ну, это проще простого, – хмыкнула я. – Он закрывает глаза на их делишки за свой кровный процент.

– Выходит, они действуют на его территории?

– Ага. Вот только Юрка о них ничего не слышал.

– И это странно. Подобная публика не чуждается рекламы. Сайт, кстати, сделан весьма профессионально. Отсутствие адресов, паролей и явок тоже выглядит странно.

– И никакой истории, – кивнула я. – Ни тебе чудесного озарения брата или сестры, обретения божественной мудрости, которые он или она поспешили донести до желающих услышать. У каждой секты есть основатель, а здесь одни отцы-проповедники.

– Может, придумать себе впечатляющую историю они еще не успели. Ты этому Константину звонила? – кивнула она на монитор, как и я, сразу же обратив внимание на код города перед номером телефона.

– Вчера мне не ответили.

Я сняла трубку и набрала номер Константина, шесть гудков и автоответчик.

– В спасении душ решили сделать перерыв, – возвращая трубку на место, вздохнула я.

– Думаешь, у них наметилась работенка поважнее?

Я пожала плечами.

– Не будем спешить с выводами. Татуировка не является доказательством, что парень связан с сектой. – Агатка быстро набрала текст в поисковой строке и удовлетворенно кивнула. – Вот, взгляни. Самые популярные тату. Глаз отнюдь не на последнем месте. Еще древние египтяне использовали этот символ. Потом масоны и черт знает кто еще.

– Да я не спорю. Ясное дело, что версия за уши притянута, но… назовем это интуицией.

– Назовем, – кивнула Агатка без намека на иронию. – Гадать мы можем сколько угодно, но пока личность парня не установлена… – Она развела руками.

Стало ясно, что из кабинета сестрицы пора выметаться, она и так сегодня на редкость терпелива. Но я все-таки задержалась, правда, на сей раз интересовал меня вовсе не наш бомж.

– А ты не знаешь, Берсеньев у нас случаем не католик? – Агатка с минуту таращилась на меня, должно быть, прикидывая, что это на меня нашло. – Димка вчера видел, как он в костел направился. И очень разволновался, решив, что у Сергея Львовича серьезные проблемы. Мне позвонил, предлагая бросить все силы на спасение друга.

– У твоего Димки случайно не сотрясение мозга?

– Он всегда такой.

– То есть это врожденная глупость? И что Берсеньев?

– Сидел в костеле, когда я приехала.

– Просто сидел и все?

– Просто сидел. Но Димка считает, что и этого делать ни к чему.

– Сам-то Берсеньев как это объяснил?

– Сказал, забрел в костел, чтобы подумать в тишине и принять важное решение.

– Вот как… в оригинальности ему не откажешь. Хотя я, бывает, тоже туда захожу.

– Серьезно? – удивилась я.

– Пару раз точно была.

– Тобою двигало любопытство?

– Чего любопытного в костеле? Просто захотелось зайти и зашла. Берсеньев справится со всеми своими проблемами, и наша помощь ему не нужна. Скажи Димке, пусть беспокоится о ком-нибудь другом.