— Она была заказана одной супружеской парой для их медового месяца. Они оплатили половину стоимости, но выкупать ее раздумали. Я решила кровать оставить у себя и никому ее не продавать.

— Она вам удалась. Превосходная работа, — похвалил он.

Салли густо покраснела. Комплимент в сочетании с игривым взглядом Ноя смутили ее.

— Спасибо, — еле слышно прошептала она, удивляясь, почему у нее вдруг пропал голос.

— А что еще вы делаете?

— Обычные вещи: калитки, лестничные перила, садовые скамейки, решетки…

— А над чем работали сегодня утром? Она отпила маленький глоток кофе, и по ее лицу было видно, что напиток ей понравился.

— Вкусно! — проговорила она.

— Спасибо.

— Где вы научились готовить такой вкусный кофе? Определенно у вас талант!

— Не уходите от ответа. — Ной насмешливо улыбался.

Салли недоуменно заморгала, вспоминая, о чем он спросил ее.

— Я делаю колыбельку для Вайвики. Я выполняла один заказ и только теперь смогла взяться за колыбельку. Должна закончить ее до рождения дочки.

— Я не заметил ничего такого, что бы напоминало колыбель.

Молодая женщина отпила кофе и поставила кружку на стол.

— Отличный кофе, — сказала она.

Ной молча смотрел на нее, и это уже начинало ее раздражать. Наконец он тоже глотнул кофе.

— В следующий раз я осмотрю вашу мастерскую более внимательно, — пообещал он.

— Не извольте беспокоиться, — сухо отозвалась Салли.

Он с удивлением посмотрел на нее, будто хотел что-то сказать, но потом раздумал и решил пропустить ее сварливое замечание мимо ушей. По непонятной причине его молчание больно задело ее.

— Я знаю, что вы подумали, — проговорила она с обидой в голосе.

— В самом деле?

— Вы подумали: что ж, я прощу ей ее сварливость, потому что она на последнем месяце беременности и это сделало ее несколько чудаковатой. Должна вам заметить, что ваша снисходительность совершенно неуместна. Моя беременность никак не отразилась на моем поведении. — Она пристально смотрела на него, не отводя глаз. — Вы ведь именно так и подумали? Правда?

Ной подался вперед и облокотился о стол.

— Действительно, я решил не обращать внимания на ваше довольно резкое замечание, но что касается сварливости, то это даже хорошо — жены, как правило, с годами становятся именно такими, и к этому надо заранее готовиться.

— Резкое замечание, говорите? — возмущенно воскликнула Салли, чувствуя, что начинает дрожать от гнева и обиды. Почему его откровенность и искренность так раздражают ее?

— Итак, вы зарабатываете себе на жизнь искусством?

— Это мое личное дело, — холодно сказала она.

— Вы забыли, что я ваш муж? А если родственники потребуют подробностей? — сказал он, показывая на второй этаж.

— Не потребуют. Они считают, что у меня богатый муж, который полностью меня содержит.

— И вы не хотите, чтобы они узнали, что своим художественным талантом вы неплохо зарабатываете себе на жизнь? Не многие художники могут похвастаться этим. Вспомните, словосочетание «бедный художник» стало настолько привычным, что превратилось в штамп.

— Мне абсолютно все равно, что они обо мне подумают, — возразила Салли.

— Тогда какого черта вы затеяли этот спектакль, если вам все равно, что они о вас подумают? — возмутился Ной.

Где ему понять! — пронеслось у нее в голове. Вслух она сказала:

— Это сложно объяснить.

— Нет ничего удивительного, что поведение человека порой бывает противоречивым, — заметил он.

Она почувствовала скрытую насмешку в его словах и смерила его колючим взглядом.

— Вам пора решить, кто вы: акушер или психиатр.

— Это вам пора решить, надо ли вообще продолжать этот спектакль!

— Я же сказала вам, что все очень запутано, и давайте не будем это обсуждать! — воскликнула Салли, вскакивая со стула. — Я пойду приму душ, а вы постарайтесь больше не совать нос в мои дела!

Неожиданно Ной осторожно взял ее за руку.

— Послушайте, Салли, — сказал он, не давая ей уйти. — Вы все время в напряжении, все время на взводе. Это нехорошо и для вас, и для ребенка. Относитесь ко всему спокойнее. Дайте себе хотя бы небольшую передышку.

— Оставьте меня в покое! — воскликнула Салли и попыталась вырваться и уйти, но Ной не отпустил ее. — Ох уж эти доктора! Вообразили, что знают ответы на все вопросы! Вы суете нос в мою личную жизнь, а я должна быть спокойной?! Хорошо, я стану спокойной… такой спокойной, что мало не покажется! — Она вздернула подбородок.

— Но вы хотя бы скажите мне, когда мы с вами обвенчались, — настаивал Ной. — Должен же я это знать, чтобы не попасть впросак!

Его вопрос привел ее в крайнее изумление. Она даже не подумала об этом.

— Не знаю. Наверное, до того, как я забеременела.

— В прошлом году в мае? — предположил он.

— Лучше в апреле.

— Когда в апреле? — нетерпеливо спросил Ной.

— Выберите сами, мне все равно.

— Хорошо, тогда в прошлом году первого апреля, — уверенно проговорил он.

Она бросила на него негодующий взгляд.

— Почему это мы должны были венчаться в День дураков?! С какой это стати?

— Вы правы, — согласился Ной. — Мои друзья лопнули бы от смеха.

Все говорило о том, что Салли слишком долго хранила все мечты и надежды в самых потаенных уголках своей души и теперь сама мысль поделиться ими с кем-нибудь другим причиняла ей нестерпимую боль.

Говоря откровенно, даже Сэм не совсем понимал всю глубину неприязни сестры к их дедушке и бабушке. Мать брала его с собой в Бостон, и встреча проходила мирно и спокойно. Но не надо забывать, что Сэм — всесильный и всемогущий доктор, унаследовавший основные качества Вандеркелленов, в то время как у Салли — «кузнеца» — преобладают черты Джонсонов…

Вайвика начала толкаться и вернула Салли к действительности. Ной прав: она и впрямь слишком возбуждена и агрессивна, а это плохо для ребенка.

Салли посмотрела на Ноя — он выглядел мрачным и подавленным.

— Хорошо, вы правы. Вы должны знать некоторые подробности из моей жизни. Вы это заслужили, — проговорила она после долгой внутренней борьбы. — Пейте кофе, а я буду рассказывать.

Выпустив руку Салли, Ной наполнил кружки горячим кофе. Поставив их на стол, он сел и пристально посмотрел на Салли.

— Ну, что дальше?

Вот уже много лет подряд она с болью размышляла о том, как могли дедушка и бабушка отречься от своей единственной дочери только за то, что та обвенчалась с техасским пожарным. Теперь они стали старше и страдали от одиночества, причиной которого было их же собственное жестокое обращение с непослушной дочерью. И после всего, что они натворили, Вандеркеллены надеялись, что внучка встретит их с распростертыми объятиями? Напрасно надеялись. Ей даже не пришло это в голову.