Изредка Белоснежка кидала взгляды на Светлану. Подумать только, жена ее Сережи. Нет, не ее! Он никогда не был ее. Всегда принадлежал другой. И эта другая невыразимо прекрасна. Разве она может сравниться?

Несколько раз чувствовала на себе тяжелый взгляд. Подозревала, что принадлежал он Сергею. Поворачивалась. Но либо вовсе не он смотрел, либо успевал отвести глаза.

Наконец сбежала первая невеста — Оксана теперь уже Одинцова. За ней и Маша. Женихи исчезли, якобы в поисках. Ведущие молодцы — обыграли происшествие грамотно и продолжили развлекать гостей, которым в данный момент молодожены и не нужны.

Можно отправляться домой, отогревать, оледеневшее сердце. Чашечка какао, теплое одеяло и побольше носовых платков.

Все оказалось гораздо хуже. Поток был бесконечный. В конечном итоге, о том, что творится в соседней комнате, заподозрила Настя. Заявилась к ней с бутылкой коньяка, которую, как знала Белоснежка, хранила для препода по аудиту, вредного мужичка.

— Давай, подруга, выкладывай, что стряслось, — заявила она, явно не принимая отказа. Налила в маленькие рюмочки крепкий напиток и сунула Ире в руки.

Выпили. Прорвало. Рассказала обо всем. Чем больше убывало в бутылке, тем сильнее поток слов и слез. Потом и Настю разморило — рассказала о своих любовных потерях. Наговорившись, подруга затянула песню. Затем вторую. Когда дошло до Огней Саратова и женатого, Ира уже была в стельку пьяная. Голосила, словно на концерте.

Успокоились, когда соседи начали долбить в стену. Разошлись по комнатам, став чуточку ближе.

Похмелье. Она была рада ему. Трудно поверить, но дело в том, что за болью в голове, тошнотой и общей слабостью, можно легко спрятать более серьезное — душевную муку.

Наська ждала на кухне с соком грейпфрута и таблеткой аспирина.

— Прекращай подруга, страдать. Пока ничего сильно страшного не случилось. Того, чего бы ты не смогла пережить. Я правильно поняла, вы не спали? Значит, ляльки точно не будет. Остальное можно забыть, поверь мне.

Ира спряталась за стаканом. Эх, Настя, не знала ты видимо любви. Как пережить, если в груди кусок льда, который вызывает дикую боль?

— А у тебя нет такой же таблеточки от душевных страданий, Великий специалист по чувствам, а?

— Есть! Другой классный мужик.

Ира печально улыбнулась. «Другой? Нет! Никому на свете не отдала бы сердца я…», — вспомнились слова Татьяны Лариной.

Допила сок и поплелась к себе в комнату, весь день валяясь в кровати и жалея себя. К вечеру надоело. Позвонила Алеку с просьбой выгулять сестру и ее подругу.

— Наська, одевайся, поехали за твоей таблеткой!

Подруга завизжала и начала в бешеном темпе собираться, раскидывая повсюду шмотки.

— Насть, а если Алек зайдет, а тут твои лифчики.

Соседка в том же ритме начала собирать одежду, запихивая большой кучей в свою комнату.

— Что ж ты сразу не сказала. Обожаю твоего брата! — Неужели? Подруга шифровщица. Судя по ее блестящим глазам, там нечто большее. — Жаль он на меня не смотрит. Привык с моделями общаться. Ему такие уродинки даром не нужны.

— Настя! Ну-ка прекрати! Какая ты уродинка? Красивая девушка! — Подтащила ее к зеркалу. — Смотри! Глаза потрясающие — шоколад! Губки бантиком. Грудь — произведение искусства.

— А попа?

— А что попа? Попа, как попа. Найдешь еще ценителя. Я уверена. Одевайся. Не хочешь же предстать перед братом в белье?

— Вряд ли он оценит.

Алек приехал с Максом. Зашли оба в квартиру. Друг, который больше «подруга», скромно поздоровался. Ира познакомила его с Настей.

Обе девушки оделись, но все еще доводили образ до ума.

Максим вдруг подошел к Настюне и приподнял ей волосы вверх.

— Так будет лучше с этим платьем, есть заколка?

Девушка смутилась, но залезала в шкафчик. Макс отодвинул ее и сам порылся внутри, доставая нужный аксессуар. Закрепил. Ира с Алеком переглянулись, оба в недоумении. Брат пожал плечом, мол, кто их геев разберет.

Макс первым заметил их гляделки и порозовел.

— Белоснежка, иди сюда, тебе тоже нужно подправить кое-что.

Вечер прошел замечательно. Ира запрятала свою боль поглубже, не позволяя ей руководить соей жизнью. Пили коктейли, танцевали. На старые дрожжи Ира быстро опьянела. Повисла на Алеке, и он увел ее на воздух. Здесь она ему все и выложила, что тревожило душу: про Сергея, про Светлану, про свою несчастную любовь.

— Ой дуреха, сестренка. Как же ты умудрилась? Князь ведь довольно известная личность. Неужели никогда не видела? — Ира покачала головой. — Ты конечно красотка, но с такими, как Света, не расстаются. Она же идеальная.

Он так сказал, что Белоснежка прищурилась.

— Алек, ау! Ты сам-то куда? Фу! Никогда не замечала за тобой некрофильных наклонностей… она же холодная, как труп!

— Белоснежка, ты можешь думать, что хочешь, болтать с подружками, но при мне не смей, понятно?

Ира округлила глаза.

— Алек, забудь о ней. От таких, как Сергей, тоже не уходят.

— Я знаю, малыш, знаю. Поэтому давно забыл.

Утром Иринка даже не вспомнит об этом разговоре.

По дороге в такси Наська делилась впечатлениями о Максе. С сожалением Ира вынуждена была ее разочаровать. Подруга приуныла.

— Скажи, что им надо? Итак красивых мужиков мало, еще и большая часть перекинулась во вражеский лагерь. — Ира притянула ее к себе и погладила по голове. — Алек-то хоть на правильном пути?

Белоснежка рассмеялась.

— На правильном. — Только похоже тоже потерян для тебя… Светлана… надо же…

Два с лишним месяца доказали, что все поговорки про время, которое лечит и является лучшим врачом, выдумка. Или слишком мало прошло?

Ире казалось наоборот, что слишком много. Время тянулось бесконечно. Никакие ухищрения не помогали. Ни остервенелые занятия в универе, на которые не могли нарадоваться преподаватели, ни тренажерный зал, куда она стала ходить вместе с Настей и, почему-то вдруг присоединившимся к ним, Максом, ни развлечения, устраиваемые Алеком. Кстати, кроме спортклуба Макс стал частым гостем у них дома, и Ира подозревала, что виной этому брат — просил присматривать за ней. Белоснежка уже давно перестала его стесняться, за прошедшие месяцы это сделала и Настя, которая периодически вздыхала, глядя на него.

Все было бы чудесно, если бы не услужливая память, начинающая работать с первыми лучами Солнца. С завидным постоянством эта зараза преподносила прекрасные воспоминания. Их было достаточное количество в ее распоряжении. Но особенно часто всплывали именно те два вечера в Питере.