страна и армия полностью истощены. Мартов в своем выступлении поддержал опасения военного министра. Он отметил, что «нынешнее состояние армии, характеризуемое как близкое к полному разложению, есть результат нашей революции»[156]. Однако причиной такого состояния он назвал вовсе не Февральскую революцию, а предшествующую политику имперского режима. Мартов призвал провести демократизацию армии, а это можно было реализовать только в том случае, если солдаты будут уверены в получении земли, обещанной властью. Необходимо было уволить из армии контрреволюционные элементы, развивать институт комиссаров, подконтрольных центральным органам революционной демократии. Кроме того, Мартов вновь акцентировал внимание на необходимости отмены смертной казни и «начать всем воюющим странам переговоры о заключении мира с провозглашением перемирия на всех фронтах и приглашением союзных правительств присоединиться к этой инициативе Российской Республики»[157]. Тогда же меньшевики-интернационалисты вынесли на обсуждение проект резолюции об обороноспособности страны, в котором были изложены основные положения, содержавшиеся в речи Мартова. После этого меньшевики-интернационалисты образовали отдельную фракцию из 27 человек и озвучили право отстаивать собственные позиции во Временном Совете Российской Республики. Но и среди интернационалистов не было единства. Так, Н. Н. Су-ханов говорил о том, что Мартов, несмотря на весь радикализм его суждений, формулировал слишком мягкие выводы[158]. В этом заключалась слабость его теоретических и практических наработок.

М. И. Либер, выступая 12 октября на заседании Совета Республики, выделил причины упадка боеспособности российской армии, связав их с затяжным характером войны, отсутствием доверия среди солдат к офицерскому составу, отсутствием твердой внешней и внутренней политической линии. Он предложил ряд мер по устранению недостатков в армии: признание оборонительного характера войны, изменение экономической политики и улучшение снабжения армии продовольствием, боеприпасами и фуражом, поднятие дисциплинированности в армии, отмена смертной казни, борьба с контрреволюционными и погромными движениями внутри армии[159]. Таким образом, в преддверии октябрьских событий «революционные оборонцы» продолжали игнорировать опасность, исходившую от большевиков. Отстаивание оборонительных принципов войны негативно отражалось не только на имидже всей партии, но и на восприятии ее рабочими массами.

В начале октября создалась угроза нападения немецких войск на Петроград. 16 октября 1917 г. в Предпарламент были внесены тезисы РСДРП(о) о внешней политике России. Меньшевики считали необходимым проводить активную внешнюю политику, ставили своей целью добиваться от министра иностранных дел опубликования союзнических договоров на межсоюзнической конференции, используя формулу «мира без аннексий и контрибуций с правом наций на самоопределение» в отношении тех национально-государственных образований, судьба которых является наиболее животрепещущей. После оглашения программного доклада министра иностранных дел Терещенко, в котором он высказался отрицательно о возможности заключения «мира любой ценой», меньшевики подвергли резкой критике позицию Временного правительства. 18 октября на заседании Совета Республики Дан выступил с формулой обороны страны, смысл которой сводился к обеспечению обороноспособности России до заключения перемирия посредством заверения народа в том, что в ближайшее время будет проведена аграрная реформа. 20 октября 1917 г. Дан выступил с более обстоятельным докладом по внешней политике. Он указал на тот факт, что Первая мировая война изначально не являлась народной по своей сути, а разразившаяся Февральская революция была нацелена против военных действий. Он выдвинул и весьма спорный тезис о том, что не внутреннее разложение армии диктует ей желание заключить мир, а «неудовлетворенное стремление к миру продолжает разложение армии»[160]. Кроме того, он считал, что не следует затягивать до весны с подписанием документов о мире, а необходимо немедленно опубликовать тайные договоры России со странами Антанты и отказаться от аннексий и контрибуций. От меньшевиков-интернационалистов Лапинский выразил опасение в «гниении и распаде революции и войны» в случае затягивания с ее окончанием. С защитой в поддержку российской армии выступил 23 октября 1917 г. М. И. Скобелев. Причину неудач во внешней политике он видел в отставании ее темпов от работы российского дипломатического ведомства[161]. Скобелев вполне справедливо отметил, что «трагизм русской демократии в том и состоит, что на ее плечи легла слишком тяжелая задача – приблизить мир и разрешить проблемы, стоящие на пути к этому в демократическом направлении»[162]. В то же время Р. Абрамович высказал пророческую мысль, что «та страна, которая ставит себе в войне непосильные задачи, попадает в тупик, из которого единственным выходом является сепаратный мир»[163].

Таким образом, российские социал-демократы (меньшевики), находясь в рамках марксистской социологической схемы, в течение весны – осени 1917 г. попытались выработать программу действий для достижения мира внутри страны и за ее пределами. В РСДРП сформировались несколько противоборствующих линий: правые оборонцы во главе с А. Н. Потресовым, «революционные оборонцы» – с И. Г. Церетели и Ф. И. Даном и интернационалисты – с Ю. О. Мартовым. Их позиции в решении вопроса о мире и войне, с одной стороны, были весьма близки, а с другой – противоположны.

Во-первых, проблема мира и войны в 1917 г. была тесно переплетена с вопросом о возможности вхождения социалистов в буржуазное правительство. Меньшевики решились на подобный эксперимент, хотя это не соотносилось с их концептуальными наработками. В этом заключалась их тактическая ошибка[164], так как они взяли на себя ответственность за проводимый Временным правительством курс, который нельзя было назвать полностью демократическим. От состава правительства и от его внешнеполитического курса зависело решение вопроса о мире и войне. При этом «революционные оборонцы» считали необходимым продолжать сохранять на должном уровне защиту страны, пытаясь в то же время заключить перемирие. Меньшевики-интернационалисты, в свою очередь, выступали ярыми противниками подобного подхода, так как считали, что война должна была быть закончена как можно скорее.

Во-вторых, и оборонческие течения, и интернационалисты отвергали возможность подписания сепаратного мира. Они настаивали на созыве международной Стокгольмской конференции, на которой представители пролетариата ведущих европейских держав должны были решить проблему заключения мира. Позднее, когда данная идея фактически провалилась, меньшевики непременным условием достижения мира стали называть созыв межсоюзнической конференции для оглашения тайных договоров. Разрыв союзнических отношений со странами Антанты являлся условием достижения мира.

В-третьих, и те и другие абсолютизировали значение мирового революционного движения и самосознания масс.

В-четвертых, меньшевики разработали проект аграрной реформы, основывавшийся на сочетании национализации и муниципализации земель.

Позиции, сближавшие «революционных» и правых оборонцев, находили отклик среди населения на отрезке весны – лета 1917 г. Но радикализация масс, наступившая к началу осени, свидетельствовала о слабости ОК РСДРП, проводившего линию Церетели – Дана. В ситуации недовольства действиями коалиционных правительств, сопровождавшимися постоянными кризисами, и усилением позиций большевиков, игнорирование подобных фактов стало фатальной ошибкой руководства РСДРП. В этом заключалась недальновидность «революционных» и правых оборонцев. В то же время меньшевики-интернационалисты предлагали