жизни ещё никогда не видел. Перед тем как его повели в класс, они стояли на «линейке»! Во дворе школы все выстроились буквой «П». (Да, он уже знал все буквы! На подготовительных занятиях его хвалила та тётя в очках — «Учительница».) Взрослые что-то говорили. Все хлопали, улыбались. И было столько цветов! Рядом с ним стоял мальчик с букетом пионов. Пионы большие розовые, и приято пахли. На их фоне Санин букет из пяти гвоздик, который купила мама, выглядел весьма маленьким и невзрачным. Но Саня и не обиделся даже. А девочка с большими бантами с колокольчиком в руке?!! Её пронёс на плече старшеклассник. Саня ещё подумал — её банты похожи на пионы, только белые! Всё было так, так — Ух!!

В середине второго класса, после второй четверти перед Новогодними каникулами «тётя в очках» вышла замуж, и после них уволилась, переехала в другой город. Новый педагог, только что закончившая «ВУЗ» Неля Петровна, по началу Саше даже понравилась. Она имела фигуру тех же пропорций как и у его мамы. Попросту, преподавательница была пышкой. От чего Неля Петровна ещё в школе, а тем более в общежитии при пединституте, взяла за привычку быть предельно сдержанной, даже сухо вежливой и строгой, со всеми сразу, дабы не допускать и мысли о шуточках по поводу её внешности.

Как-то раз Саньку не удалось выскочить со двора незамеченным, и он пришёл в школу, мягко скажем, во взъерошенном состоянии. Неля Петровна не знала о прежних заслугах ученика Рыжикова. Ни о ситуации в его семье. А уж когда выяснилось, что учебники в портфеле у Рыжикова, в ТАКОМ состоянии! Неля Петровна на законных основаниях чуть не влепила кол Рыжикову за такое отношение к книгам, да и вообще!

Нет, он-то оправдывался, объяснил почему так получилось. И, ему даже поверили, на первый раз. Вызывались родители, конечно же приходила мама. Может Неля Петровна со своей строгостью, не сумела достучаться до мальчика. Или он так привязался к своей первой учительнице, что с Нелей Петровной не сложилось — никто не знает. Но количество и частота придирок не уменьшались. Ещё через год он подрался с тем придурком с пионами! Не даром начал тягать водопроводные трубы у себя на чердаке, где по прежнему прятался от «козлов» и качал бицепсы. Денег на секцию в доме, конечно, не было.

В старших классах плохие оценки сыпались на него как горох. И он, естественно, стал, мягко скажем, равнодушным учеником.

Кто виноват? Неля Петровна? Она поступила по своему разумению, тем более она же поверила этому ученику. У Санька попросту опустились руки. Есть моменты когда нужно перетерпеть, пересилить, перетянуть удачу на свою сторону. А Санёк — сдался! Сразу. Пошёл по меньшему сопротивлению. «Вы ко мне так? Ну и я не буду стараться. Да кому вообще оно нужно⁈» А то, что те усилия нужны самому Саньку, он не задумывался.

Школьный Выпускной Санёк пропустил. Отбывал в колонии по малолетству за драку.

Вышел — а тут и армия. Отслужил в стройбате. Весёленькое было время. По первогодке штырил дедов как не фиг делать. Даже матери приходили письма от командиров части с просьбой повлиять на сына. Дескать, тот «избивает старослужащих.» Но самое веселье началось после армии — перестройка!

У-ух, Гизенгу в натуре, чего там только было!!…

Поначалу пробовал было фарцевать. Не пошло и, даже, не покатило. И языки надо знать, и моднявым быть, и метла, чтоб не только по фене, но и с лохами договариваться умело, должна быть не криво подвешена. Короче — не его. Сунулся с другой стороны — отжал сумку с товаром, да не у той тётки. Кто ж знал что у лохушки крутой папик⁈ Еле ноги унёс…

Много чего было — всего и не упомнишь. В одиночку несколько раз обжигался.

А затем собрал несколько парней из местных, и стали по-тихому выносить ларьки, да местных терпил-комерсов, да на счётчик ставить. Ну и всякое такое по мелочи. Любовь? Кто её выдумал и зачем? Когда можно запрячь пяток местных путан, и крышевать их и между делом… И тебе и мене хорошо, да ещё денежки капают. Чем не житуха?

Когда наехали серьёзные пацаны, чтобы не усугублять — он организовал стрелку в сауне. Накрутил девкам хвосты, типа надо, чики, надо — субботник не по-детски, дескать, люди серьёзные. Иначе, мол, все в овражке свалены будут, и «работницы» и их охрана. Ну и те отпарили всех как следует! И чужих и своих… Само собой — беленькая, шашлычок, то-сё. На утро проснулись друзьями.

«Серьёзные» подогнали своих шалав, и уже вскоре весь курятник возили на очередные субботники к нужным людям, заключали «договора о сотрудничестве». Вот тогда и пошли серьёзные дела. Оружие, наркота. А тут ещё ходка, как с куста, нарисовалась, не успели товар слить, ну и накатили пятерик. Хотя, если честно говорить, той ходке Ссанёк рад до жути. Из ребят, с кем он начинал, в живых никого не осталось. Ни пацанов, ни шалав — без него всё там звездой накрылось.

Что его хранило — непонятно, да никто и не задумывался. Кроме Ссанька! Он по настоящему верил что ему улыбается фортуна! За то, что он никогда не сворачивал с выбранного пути. Бить первым! Никого не щадить! Если чего-то решил — идти до конца!

Вот он и шёл по головам, по трупам. Никого не щадя. Никого не любя. Только бы самому выжить. Только бы Фортуне угодить, только бы она не отвернулась! На зоне ходил в середняках, не в авторитетах, чай не «вор в законе», но и не в рядовых — вторая ходка, приличная статья… Да и зона была не красной, не чёрной, так, серединка на половинку. Именно там то погоняло и закрепилось. Никаких «чижиков-рыжиков», один заика сказал, кореша посмеялись — так и прилипло, не отмыть. Да он и свыкся, уже не обижался. У кого-то и не такие погоняла — живут же…

Вернулся, встретили как родного — всё пучком.

А потом как-то заколодило. Пусть сам и не рвался в лидеры группировки, но и на вторых ролях что-то мешало задержаться. То один обойдёт, то другой. Ему говорили старшаки — «не кипиши, глянь спокойно, он молодой, вот и пусть пашет,