Вылазь, козлы! — и опять удар в дверь. — Хуже будет, ВЫЛАЗЬ!!!

БУМ! БУМ! БУМ!

Не тут-то было. Постройка не шелохнулась. Похоже, строилось на века, ну или от мощного урагана. Да и засов «камень в косяке» держит намертво.

— Уроды!

— Разошёлся! — почти прошептала Настя.

— Угу. Пусть побуянит. Пар выпустит. Представляешь какой у него сушняк⁈ Ты обратила что за бутылку он вчера высосал⁈

— Нет. Я таких и не видела…

— Молодая ешшо! Ха. А я такие помню, и в руки брать не надо. Спирт «Royal», литровые бутылки, девяносто шесть градусов крепости!

Спирт «Royal» в зелёной бутылке. А были ещё в прозрачных.

— Ого! Чистый спирт!

— Ага. «Чистый» — голландского производства. Но «технический», а его как питьевой жрали, в три горла! И травились! Кажется только в девяносто шестом Черномырдин запретил ввоз в страну, сего «ценного» продукта.

— Теперь никаких сомнений, Сссанёк из того времени, — заявила Настя.

— Да даже если и позже «вылупился», он прекрасно помнит то время.

— Но это несущественно. — резюмировала Настя.

— О, заработало! Кажется повредил себе чего-то. Ещё немного и выхожу, ты — погодя.

Всё время разговора, мы прислушивались к звукам «с улицы». Ссаннёк буянил! Орал всякие непотребства, а сейчас просто взвыл!

Открыв дверь я воровато выглянул. Прицеп лежал на боку. Его содержимое разбросано широким веером. Виновник дебоша, находился здесь же. Но уж больно в неожиданном виде. Ссанёк лёжа на спине и, обеими руками держась за правую ногу, крутился юлой. Он часто-часто перебирал левым ботинком, отталкивался. И, тем самым, довольно быстро крутился на спине.

При этом он выл, скулил, рычал на все лады. — Ссууукиии! — разумеется, это неприличное слово. Но из потока брани, произносимого и просто изрыгаемого Ссаньком оно единственное, что можно произнести в культурном обществе.

Увидев меня Ссанёк слегка притормозил. Я клянусь вам, у него в глазах стояли слёзы. Ещё секунда и потекут.

— Ну что вы за люди, а⁈ — ВОЗОПИЛ Ссанёк почти жалостно.

— Что с тобой? — для начала хоть какого-то диалога самое время.

— Чой-то вы не такие, как все, та ну? УЙЙ! — Ссанёк снова заметался.

— Да что ж случилось? — мне правда стало интересно, что могло довести до подобного состояния.

— По камню пнул, а он, сука, твердый…

— Ну шож ты так⁈ — и смех и грех…

— ТА ВЫ, (цензура)…

— Сань, послушай. Ну хватит, а? — из-за моей спины вынырнула Настя. — Давай поговорим. Снимай ботинок, в ручье промоем ушиб. Вода холодная! Враз боль снимет!

Покосившись Ссанёк начал развязывать шнурок.

Осторожно сняв ботинок с носком, кривясь на каждом шаге, поковылял к ручью.

— Уй! Дайте опохмелиться, гады!

— Так нету у нас… — почти извиняясь сказала Настя, — нам не нужно было… — и подмигнула мне.

— Как это не нужно? Должны заботится о старшаке вашем!

— И с какого перепугу ты стал «нашим», да ещё «старшим»? С фига ли «гости понаехали»? — продолжил разговор я. — Мы тебя к нам не принимали. Ты сам пришёл.

— Ну вот и радуйтесь, лохи! Нарисовался — хрен теперь сотрешь, понял, н-на? Уй! Жрать тогда давай! А прописку я ща вам сам устрою! Поляну накрывай, овца!

— Так ты же сам все припасы раскидал. Зачем? Из чего готовить? — Настя пожала плечами.

— Потявкай мне тут! Что значит «нет»⁈ А если найду? Я ещё в вашем курятнике не был. — Яростно почесав голову Ссанёк ляпнул. — Сссить-ай — мыться пора!

Доковыляв до ручья он попросту больной ногой встал в ручей. По лицу у Ссанька побежала блаженная улыбка. Он сел. Затем и вовсе улёгся вдоль ручья, оставив ногу в потоке, головой к истоку начал пить.

— Ох не, Мля! Слишком студёная, зубы ноют.- Ссанёк явно подобрел и сам начал разговор. — Ну и чё здесь ваще есть?

— Сам видишь, овчарня.

— Вижу. Шо ты вовсе не сечёшь чё тут да как. Рамсы путаешь.

— Не понял. По-человечески разговаривай, мы твой жаргон не понимаем и понимать не хотим!

— Вот я и гляжу, не хрена ты не врубаешься, колченогий! К тебе в хату блатной зашёл! Ты назваться, доложиться должен? Должен! Ты это сделал? Нет, Мля! И потом вы же будете орать, чё я на вас предъявы качу. — Ссанёк явно получал удовольствие от происходящего. — Чему вас только в школе учили⁈

Когда я пришёл. Чё я первым делом сделал? Пральна — назвался.

— Первым делом ты мне врезал!

— Эт мелочь. Ты сам напросился!

— Чего?!! Это как это⁈ — возмутились мы оба.

— Хрен в очё! Ты мне нагрубил, за то и схлопотал фофана.

Вроде всё шло как надо. Диалог завязался, и Ссанёк был благодушен. Но вдруг всё стало на глазах сыпаться.

Ссанёк натощак попил студеной водички и выпитый накануне «Royal» легко взошёл на старые дрожжи. Он попросту поплыл буквально за несколько минут. И тут все наши усилия стали бесполезны.

— Жрать хочу! Обещал найти? Вот в курятнике и гляну! — Ссанёк встал и пошёл к овчарне.

Но нам же «больше всех надо»- не смогли, не удержались поправить:

— Это не курятник, в курятнике куры живут, овцы — в овчарне!

— Овчарня она или как ещё — мне по барабану, на!

— Говорят тебе — нету там ничего, — поспешили мы за ним, волнуясь, там же плиты!

— Не ходи, мы сейчас приготовим еды, только не ходи туда! — просила его Настя.

— Ага, вкручивать мне тут будут. — Ссанёк притормозил. —