Вика думала, как бы тактичнее задать следующий вопрос, чтобы не попасть в глупое положение и неловким словом не обидеть, но Давид стал рассказывать сам. Говорил он спокойно. И не было в этом рассказе ни сожаления, ни упреков, ни обид, которые нет-нет да всплывают в речи, когда вспоминается прошлое.

В первый раз Наташа вышла замуж совсем девочкой, едва семнадцать исполнилось. По большой любви. Но брак оказался очень недолгим – меньше года прожили молодые вместе, десять месяцев. Наташин муж умер. Сердце остановилось. Утром он встал, поцеловал жену, пошел на кухню завтракать и умер прямо за столом. Врачи сказали, что так бывает даже у молодых и здоровых мужчин. Всякое бывает. Бог забрал. Наташа плакала на похоронах, как ребенок. Она не понимала, как не понимают маленькие дети, почему свекровь – Вероника – принесла ей черное платье, платок и увела под руки на кладбище. А потом кормила с ложечки и выхаживала – девочка, в один год ставшая женой и вдовой, совсем исхудала на нервной почве, ничего не ела, только лежала и плакала. А Вероника, похоронив единственного и любимейшего сына, не отпустила невестку к родным. У себя оставила. Настояла на этом. Наташины родители не стали вмешиваться, согласились с решением Вероники. Наташа же, в силу возраста, не стала спрашивать, почему мама не забрала ее домой и оставила, по сути, в чужом доме, у чужой женщины. Наташа была еще ребенком, за которого решения принимали взрослые.

И еще два года Вероника подбирала Наташе мужа. Не как невестке, а как родной дочери. Женихов хватало – Наташа очень красивая была, да и приданое Вероника пообещала богатое. Об этом Наташа тоже ничего не знала – ни о сватовстве, ни о деньгах, которыми свекровь решила обеспечить ее личное счастье. Наташа потихоньку стала ходить в институт – Вероника ее туда пинками выгоняла, заставляла учиться. И пока Наташа училась, покоряясь воле свекрови, Вероника одного за другим отвергала завидных женихов. И уже соседки сплетничали, что Вероника для невестки принца ищет и не найдет, совсем с ума сошла после смерти сына. Виданное ли дело – искать мужа для невестки? Да и кто она ей? Не родная кровь, не дальняя родственница. Ну, прожил с ней покойный сын недолго, детей не нажили… Отправила бы домой – пусть живет девочка, как хочет. Но Вероника разговоры пресекала, на соседок шикала, Наташу одевала и обувала как куклу, от себя ни на шаг не отпускала. И нашла для нее Давида.

Он совершенно не собирался жениться. Мама показала ему Наташину фотографию. Потом встретились в гостях. Наташа ему, конечно, нравилась – красивая девушка, скромная, только немножко не в себе после пережитого горя, но никакой любви с первого взгляда не возникло. А Наташа его вообще толком и не разглядела. Она вообще ничего вокруг не замечала. Ходила, как коза на веревочке, – куда Вероника вела, туда и шла.

– Вас заставили жениться? – спросила, не удержавшись, Вика.

– Можно сказать и так, – ответил Давид, но легко и радостно. – Мама моя с Вероникой так подружились, что проще было согласиться, чтобы отстали от меня. Женщины. Если в голову себе что-то втемяшат, уже не отступятся.

Наташа шла под венец заплаканная и с таким же потерянным взглядом, какой у нее был на кладбище. И опять Вероника одела ее в свадебное платье и повела под руку в церковь – венчаться. Потом уже в ЗАГС. Наташа не понимала, зачем ей выходить замуж за Давида, но спорить со свекровью не посмела.

После свадьбы Вероника сделала молодым царский подарок – квартиру, в которую сама отвезла Наташу.

– Она смешная была. Мне ее даже жалко было. Как будто ее в пионерский лагерь отправили, а не замуж, – сказал Давид.

– Прямо Средневековье какое-то, – ужаснулась Вика.

– Почему Средневековье?

– Ну ладно она – девочка, перепуганная, потерявшая мужа, но вы-то! Вы же ее старше! Зачем вам понадобилась эта женитьба? – ахнула Вика.

– А почему нет? Мне было уже тридцать. Мать только и мечтала меня женить – ей перед соседками, видишь ли, неудобно! – Давид опять улыбнулся. – Наташа была красивая, умная. Почему нет?

– А любовь? – Вика не заметила, что почти кричала от возмущения.

Давид не ответил. Только пожал плечами и замолчал.

– И что было потом? – спросила Вика, выдержав паузу.

– Ничего не было. Плохо жили. То есть никак. Наташа на меня смотрела как на чужого, а я и не особо старался ее завоевать. Даже Вероника признала, что брак был ошибкой. А потом Вадик родился. Дальше ты, наверное, знаешь – Наташа рассказала. Мы жили между жизнью и смертью. Два года. Когда нам сказали, что Вадик не выживет и умрет, мы с Наташей решили, что разведемся, отпустим друг друга, когда с нами не будет сына. Потом врачи сказали, что Вадик может выжить, есть надежда, и мы решили, что будем надеяться на чудо. И если сын выздоровеет, то все равно отпустим друг друга. Мы и родным об этом объявили. Они нас поняли, поддержали. Вероника тогда для нас много сделала. Так за Вадиком и Наташей ухаживала… Откуда у нее только силы брались? Наташа уже не выдерживала, а она сильная, терпеливая оказалась, но все равно сдавалась. Вероника же ее на ноги ставила. И Вадика она выходила. А когда сын пошел на поправку, выздоровел, все стало сразу ясно. И никаких сомнений не осталось. Сразу и сердце очистилось, и на своих местах все оказалось. Так, как и должно было быть. Мы за это время с Наташей полюбили друг друга. В радости не смогли, а в горести полюбили. Родными стали. Потом я своих родителей похоронил. Наташа была рядом. Можно уйти от женщины, которая родила тебе ребенка, но нельзя уйти от женщины, которая похоронила твоих родителей. Вот так и живем до сих пор.

Вика задумалась. В этих бесхитростных словах была какая-то правда, такая, до которой она никогда бы не додумалась сама.

– А Вероника? – спросила, наконец, она.

– Удивительная женщина, – искренне восхитился Давид, – прекрасно выглядит. Годы она обманула, уж не знаю как. Наташа ее очень любит. И Вадик тоже. Да и я. Ведь это она мне, можно сказать, дорогу проложила, жизнь построила. Когда Вадик только родился, Вероника говорила: «Невестка родила мне внука». Она мальчика своим считает. По крови. Она с ним через Наташу сроднилась. Потеряла сына, но обрела дочь. И дочь родила внука, ее, Вероники, продолжение.

– Почему вы называете ее Вероника? Без отчества? – удивилась Вика.

– Есть женщины, которым отчество не нужно. Достаточно имени. Вероника из таких женщин, – ответил с гордостью Давид.

Остаток пути они проделали в полном молчании. Вика думала о Наташе, о Веронике, которую никогда не видела, но уже заочно восхищалась ею. Неужели так можно? Столько выдержать? Справиться с таким горем? И добиться своего. Так себя устроить, так внутренне договориться, чтобы обрести и невестку, и внука, и зятя? Потерять единственного сына и думать о том, что делать дальше? И как можно было так угадать, так почувствовать, что Давид будет именно тем мужчиной, которого ищешь не для себя, а для молоденькой девочки, которая даже не была родной? И знать заранее, быть уверенной в том, что он окажется настолько порядочным, верным? Вот как можно это чувствовать, просчитать? По каким флюидам? Или это и вправду вера в Бога или в судьбу? Ведь Давид тоже покорился чужому выбору, тоже не стал спорить и идти наперекор, и, выходит, правильно сделал? Вика вдруг подумала, что тоже хотела бы так – чтобы за нее все решили. Чтобы Вероника нашла мужа и для нее и устроила ей судьбу. Сказала, куда идти. Но не знала, выдержала бы она то, что выдержала Наташа. Потерять любимого мужа, выйти снова замуж без любви, родить ребенка и опять столкнуться со смертью. Неужели у человека столько сил? И если это Бог, то почему он наказывает и забирает тех, кто невинен – девочку, почти ребенка, мальчика, который только стал мужчиной, младенца, едва появившегося на свет?