Примечательно, что Мюллер никогда не разделял национал-социалистическую идеологию (его тошнило от самого слова «социализм» в любой интерпретации и комбинации). Он был, в сущности, сторонником авторитарного государства, а потому доволен уже тем, что Гитлер и его партия действительно оказались способны возродить Великую Германию из веймарского болота.

Мюллер считался, и вполне заслуженно, лучшим в Германии знатоком спецслужб и репрессивных органов Советского Союза. Еще одной характерной чертой гестаповца была его абсолютная беспощадность ко всем, кого он считал врагами рейха, хотя вовсе не являлся патологическим садистом от природы, каковыми, несомненно, были многие его подчиненные и в центральном аппарате, и на местах.

За весь период Второй мировой войны, а это как-никак почти шесть лет, Мюллер лишь два раза не вышел на службу – один раз его отослали на неделю в отпуск, второй раз, когда он на несколько дней заболел. Он был невероятным чистюлей и аккуратистом и, что вызвало бы удивление у многих офицеров его ранга в полициях всех стран мира, абсолютно неподкупным. У Мюллера был больной желудок, поэтому он мог есть только черствый хлеб и чаще, чем ему хотелось бы, питаться жиденькой овсяной кашей.

Однако при наличии многих сильных профессиональных качеств карьера Мюллера в Мюнхене вплоть до прихода к власти Гитлера продвигалась медленно, никаких радужных перспектив не предвиделось. Оно и понятно: таких крепких оперативников начальство предпочитает держать непосредственно на «низовой» работе, на руководящей эти качества вовсе не обязательны.

К 1934 году Мюллер работал в политическом отделе полиции Мюнхена в ранге криминальинспектора. Этот ранг имели офицеры полиции в звании не выше обер-лейтенанта.

Надо отдать должное проницательности Гейдриха: он разглядел в скромном криминальинспекторе, которого только 20 апреля 1934 года зачислили в СС с присвоением первичного офицерского звания штурмфюрера, будущего «Гестапо-Мюллера».

Вскоре в компетенцию нового сотрудника вошли также вопросы, касающиеся СА, СС, Гитлерюгенда и Союза немецких девушек. Владение этой информацией уже делало Мюллера при его невысоком звании влиятельной фигурой в гестапо. Именно он стал основным помощником Гейдриха при составлении в обстановке абсолютной секретности (писали от руки, не доверяя самым проверенным и надежным машинисткам) намеченных к ликвидации видных штурмовиков, а также политических и военных деятелей, представлявших реальную или мнимую опасность для единоличной власти рейхсканцлера Гитлера.

Кровавая расправа над штурмовиками и иными «оппозиционерами» означала крутое усиление роли и значения нацистских спецслужб: СС, СД и гестапо. Уже через три дня после «Ночи длинных ножей» Мюллер получает звание оберштурмфюрера СС, а 30 января 1935 года он уже гауптштурмфюрер СС. Его полицейский ранг теперь – оберкриминальинспектор.

После «Ночи длинных ножей» повышения в звании и должности получили многие сотрудники гестапо, офицеры СС и СД. И не только среднего звена. Гейдрих стал генерал-майором полиции. Должность Гиммлера – рейхсфюрер СС – стала и высшим эсэсовским званием. Погон обергруппенфюрера СС получил дополнительное украшение: три дубовых листа в венке из лавровых листьев. Такие же знаки различия он носил теперь и на обеих петлицах.

Фактически Мюллер становится заместителем Гейдриха по второму, ключевому, отделу гестапо, ведавшему преследованием всех «врагов государства и народа». Он лично возглавляет и подразделение, ответственное за картотеку и сбор документации. (На 1 января 1939 года картотека состояла из 1 миллиона 980 тысяч 558 личных карточек и 641 тысячи 497 личных дел.)

По приказу Гейдриха в гестапо составляется полный (точнее, постоянно пополняемый) список всех «враждебных элементов». В случае начала войны эти лица должны быть немедленно взяты под так называемый «превентивный», или «охранный» арест. В зависимости от степени опасности для режима эти лица были разделены на три категории. Данные об особо опасных потенциальных врагах были сосредоточены в «Картотеке А».

…Между тем, заручившись принципиальной поддержкой Гитлера, Гиммлер приступил к коренной и весьма существенной, хотя, как оказалось, не последней реорганизации полиции.

Подоплека этой реорганизации была серьезной. Полиция, даже такие ее «безобидные» подразделения, как пожарная охрана и паспортные столы, – это силовая структура, и потому в тоталитарном государстве ее подразделения не должны быть разбросаны по разным ведомствам и территориальным образованиям. Она должна быть сосредоточена в одних руках. Применительно к Третьему рейху – в СС, если персонифицированно – в руках рейхсфюрера СС, то есть Генриха Гиммлера.

До сих пор гестапо, уже явочным порядком ставшее политическим мозгом и центром политической полиции всего Третьего рейха, легально таковым не являлось, считаясь официально только прусским государственным учреждением.

10 февраля 1936 года Геринг в качестве министра-президента Пруссии подписал декрет, которым гестапо поручалось расследование деятельности враждебных государству сил на всей территории Германии.

Статья 1 декрета гласила: «На гестапо возлагается задача разоблачать все опасные для государства тенденции и бороться против них, собирать и использовать результаты расследований, информировать о них правительство, держать власти в курсе наиболее важных для них дел и давать им рекомендации к действиям».

Статья 7 декрета устанавливала, что решения гестапо не могут быть обжалованы и пересмотрены судебными инстанциями.

Это означало, что человек, попавший в поле зрения гестапо, терял какие-либо права на юридическую защиту даже по существовавшему в Третьем рейхе гражданскому праву. Более того, человек, по какому-либо поводу попавший под суд, но судом оправданный, мог быть немедленно вторично арестован гестапо и брошен в концлагерь на основании полученного гестапо права на так называемое «превентивное заключение». Срок этого самого «превентивного заключения» определялся также гестапо.

По настоянию Гейдриха на гестапо этим декретом возлагалось и управление концлагерями. На практике это положение оказалось неприменимым, особенно когда число концлагерей перевалило за десятки, а заключенных в них – за сотни тысяч. Поэтому со временем в системе СС было создано специальное главное управление концлагерей. Руководителем управления стал Освальд Поль (последнее звание – обергруппенфюрер СС).

Начальником одного из первых концлагерей для политических заключенных – Дахау – был группенфюрер СС Теодор Эйке. Это был человек с темным прошлым. В свое время он привлекался к уголовной ответственности, затем ему довелось пройти курс лечения и в психиатрической больнице, откуда его вызволил Гиммлер. Даже в эсэсовской среде Эйке выделялся своей жестокостью. Именно Эйке в «Ночь длинных ножей» лично расстрелял Эрнста Рема, за что получил звание бригаденфюрера СС, а спустя всего… шесть дней – и группенфюрера СС. Именно Эйке Гиммлер назначил главным инспектором всех концлагерей Германии и командиром подразделений СС, несущих охрану лагерей. Тем самым Эйке стал родоначальником эсэсовских сторожевых подразделений СС, известных как части «Мертвая голова». Эту зловещую эмблему люди Эйке носили не только на фуражках, как все СС, но и в петлице[34].