— Почему же, во имя Небес? — спросила Гвендолин. — Реджи ведь сам напросился!

— Пусть так, — повела плечом Бриджет. — Но публичное унижение побудит его к ответным шагам, пусть окольным и неявным. Он непременно отомстит — если не мне самой, то моей семье. Мой отец прекрасный человек. Я ни за что не хотела бы навлечь на него какие-то неприятности.

Сказав это, она повернулась к Бенедикту:

— Существует ли какое-то оружие, которое я могла бы выбрать и которое позволит ему одержать верх, не забив меня насмерть, но и не выставив себя глупцом?

— В мире нет оружия, инструмента или механизма, способного помешать Реджи выставить себя глупцом, — ядовитым тоном парировала Гвен.

— Плевать мне на победу в поединке, — отрезала Бриджет. — Я не мечтаю выставить его в дурном свете. Я всего лишь хочу жить дальше и поскорее забыть, что мы вообще разговаривали.

— Ты права, сестрица, — медленно кивнул Бенедикт. — Для схватки во имя чести настрой у нее и вправду никудышный.

Кузены обменялись еще одним, куда более долгим взглядом, что вновь заставило Бриджет ощутить: для понимания происходящего ей недостает жизненного опыта.

— Перекусим? — вдруг предложила Гвендолин. — Вы двое заявились сюда так рано, что наверняка пропустили завтрак. Урок инквизиции еще через полчаса, а после всем нам предстоит пробежка, и лучше бы нам не делать это на пустой желудок. — Она вперила прямой взгляд в Роуля, прежде чем добавить: — Приглашение распространяется и на вас, мастер кот. Угощаю.

Роуль чопорно промурчал:

— А ума ей не занимать. Опиши ей мои любимые блюда.

— Роуль, — взмолилась Бриджет. — Так эти вещи не делаются.

Подняв глаза, она обнаружила, что оба Ланкастера откровенно на нее таращатся.

— Вы можете говорить на кошачьем языке? — недоверчиво произнес Бенедикт. — То есть я слышал, как некоторые этим хвастают, но… Вы говорите в точности как коты, и не отличишь!

— Просто он не слышит твоего жуткого акцента, — заметил Роуль.

На это Бриджет закатила плаза, а Бенедикту ответила:

— Да, разумеется. А разве… у вас в резиденции Дома Ланкастер не живут кошки? Ни единой?

— Естественно, нет, — тряхнула головой Гвендолин. — Мать и слышать не хотела…

— Вообще-то это не совсем правда, — вступил Бенедикт, непринужденно обрывая Гвендолин. — У слуг имеется договоренность с несколькими кошками о борьбе с грызунами. Однако мне дали понять, что договор этот очень давний, и с тех пор с котами никто напрямую не общался.

Гвендолин несколько раз хлопнула ресницами.

— Как вышло, что тебе об этом известно, а мне нет?

— Потому что тебе ничего не рассказывают, сестрица, — объяснил Бенедикт. — Быть может, это потому, что ты столько времени проводишь с леди Ланкастер и редко задумываешься, прежде чем что-нибудь брякнуть.

Гвендолин склонила голову на сторону, словно бы в знак признания справедливости этого довода. Затем еще раз моргнула:

— В таком случае, боюсь, я повела себя излишне грубо. Я не представилась вашему компаньону сама и даже не попросила меня представить. Пожалуйста, мисс Тэгвинн, не сочтите за труд, передайте ему мои извинения.

Бриджет внимательно вгляделась в лицо Гвендолин, ожидая, что в ее глазах вот-вот сверкнет искорка насмешки, совсем как в глазах Риджи, но так и не дождалась. Кажется, она не притворялась. Само высокомерие, да еще и помешана на тонкостях этикета, — но вполне искренняя.

— О чем она просит, Мышонок? — поинтересовался Роуль, подаваясь вперед, чтобы по ее примеру внимательно изучить лицо Гвендолин.

— Хочет обменяться именами, — сказала ему Бриджет, на кошачьем. — Человеческими именами, не кошачьими. Ей кажется, она оскорбила тебя, не попросив об этом раньше.

Роуль возмущенно напрягся.

— А она оскорбила?

— Разве что невольно? — прикинула Бриджет. — Не знала, как вести себя при виде кота в окружении людей. Думаю, она просто не желает нанести обиду.

Хвост Роуля хлестнул из стороны в сторону.

— Что сказал бы о ней Хранитель Слова?

Бриджет не сдержала улыбки. Она совершенно точно знала, как отец обошелся бы с мисс Ланкастер.

— Он вел бы себя крайне учтиво и пригласил бы ее выпить чаю.

Роуль мотнул головой. Очень по-человечески: один резкий, решительный кивок.

— Тогда и я обойдусь с ней учтиво. Назови ей мое имя и скажи, что она еще не заслужила себе настоящего кошачьего имени, но совместный завтрак послужит хорошим началом.

Бриджет повернулась к Гвендолин:

— Мисс Ланкастер, перед вами Роуль из клана Тихих Лап, отпрыск вождя клана Мауля.

— Наследник Дома. В точности как ты — своего, сестрица, — заметил Бенедикт.

Гвендолин, по-видимому, не без труда нашла в себе силы благосклонно принять это заявление. Она одарила Бенедикта подчеркнуто-бесстрастным взглядом, что заставило юношу усмехнуться.

«А у него, — решила Бриджет, — довольно милая улыбка».

Гвендолин тем временем повернулась назад к Роулю и очень серьезно сказала:

— Добро пожаловать, сэр Роуль, в… человеческую область хаббла Утро. Мне доставит немало радости угостить вас завтраком, если позволите.

Роуль незамедлительно спустился на руки к Бриджет; его громкое мурчание не требовало перевода.

— Очень хорошим началом, — промурлыкал он.

— Да, мисс Ланкастер, — сказала Бриджет. — Приглашение принято.

Глава 6

КОПЬЕ АЛЬБИОН, ХАББЛ УТРО

Роуль наблюдал за глупейшими выходками Мышонка и ее человеческого окружения, гадая, как скоро она попросит его вмешаться и все уладить.

Этой ночью они вновь спали меньше, чем все прочие люди в Гвардии копьеарха; просто смешно, но человек по имени Гвендолин и ее сводный кузен по-прежнему считали, что готовят Мышонка к какому-то подобию сражения. Лучший способ готовиться к драке — подраться. Это и котенку понятно.

Сейчас Бенедикт заставлял Мышонка практиковаться в падениях, что также могло вызвать лишь смех. Зачем кому-то учиться падать? Приземляться нужно на лапы. И все же, опять и опять, Мышонок падала, валясь с ног на спину, — порой сама, порой при помощи Гвендолин или Бенедикта. Поначалу Роуль воспринимал эти занятия с подозрением, думая, что они — лишь удобный предлог для Гвендолин разделаться с самкой-соперницей или для Бенедикта — заявить свое право на спаривание. Впрочем, за несколько дней сделалось ясно, что упражнения эти скорее нелепы, чем злонамеренны, и — поскольку Мышонок не страдала от них сколь-нибудь явным образом — Роуль позволил им продолжаться.