Все, пора уходить!

О. даже не обернулась. То ли не в настроении, то ли просто понимает, насколько это все… Насколько — что?

…Поздно, ненужно, бесполезно, мучительно, словно пробуждение мертвеца, гальванический ток по жилам, гальваническая боль в сердце, легкая дрожь тонких пальцев… Агония, фантомная боль, фантомная любовь, фантомная нелепость…

На Веранде — свет. Ага, да у нас гости! Думая о сохранности своего спальника, взбегаю по ступенькам. Так и есть — на моем спальнике сидят. Правда, сидит Лука, а это не так страшно. Две наши соседки расположились напротив, на лежаке Маздона, которого опять где-то носит, Борис пристроился чуть в сторонке и покуривает. Чай уже выпили, теперь доедают откуда-то взявшуюся колбасу.

Отодвигаю Луку в сторонку и выцеживаю из чайника глоток заварки. Значит, так: которая побольше — Лена, поменьше — Марина, обе из Кемерова… Та-а-ак, и о чем разговор? Тоже о привидениях? Слава богу, не о них, а о Великой Тайне Састера.

А что, тоже неплохо!

Присаживаюсь в уголке, слушаю, хоть и не в первый раз. Но Лука излагает знатно — жаль не этим кемеровским сие оценить!

Итак… Итак, век назад великий Косцюшко нашел каменную плиту с надписью. Это была знаменитая херсонесская Присяга. «Клянусь Зевсом, Геей, Гелио-сом, Девою, богами и богинями олимпийскими и героями, которые владеют городом, землей и укреплениями…» Ну и так далее. Занятная Присяга! Обещали, ясное дело, не предавать, не изменять и прочее, но главное — сообщать обо всем подозрительном куда следует, то есть работникам тамошней госбезопасности — номофикалам. Ничто не ново!.. И среди прочего херсонеситы клялись не выдавать тайну Састера…

Чего это такое — никто не знал. И сейчас не знает. Састер себе — и Састер.

Думали всяко, но в последние годы начали все чаще предполагать, что таинственный Састер — не что иное, как подземное святилище. Может быть, то самое, где хранилась городская святыня — деревянная статуя богини Девы. Именно оттуда его доставали в редкие дни праздников — или в час беды, когда Дева отводила опасность от города. Но Лука с этим категорически не согласен. Он глубоко проник в сущность древних обычаев и пришел к выводу, что в Састере хранилась не какая-нибудь богиня Дева, а нечто более серьезное — Великий Фаллический Символ…

…Лука давно занимается проблемой Великого Фаллического Символа. Еще в те годы, когда он не гнушался бать в руки кирку, наш гусар ставил перед собой единственную цель — отыскать Великий Символ, совершив таким образом переворот в привычных представлениях о Херсонесе. В его рассказах Символ вырастал до титанических размеров — в последнее время Лука определял его пятью метрами в диаметре и двадцатью в высоту. Бросив баловаться киркой, Лука пообещал соорудить у себя на работе интровизор, просветить толщу херсонесской скалы, найти недоступный Састер и доказать свою правоту.

Мы с Борисом слушаем этот шедевр научного красноречия с явным удовольствием, но, увы — девицы из Кемерова, кажется, так ничего не поняли. Надо было Луке выдумать что-нибудь попроще. Не ценят нашего акына! Смотреть на девиц становится совершенно неинтересно, и я отправляюсь дышать свежим воздухом. Все равно чай уже допили!

…Прямо на холмике посреди херсонесской саванны натыкаюсь на человека

— живого, в спальном мешке и мирно спящего. Да это же Маздон! То-то он по ночам пропадает, не иначе, вспомнил свою давнюю привычку ночевать под херсонесскими звездами. И не сыро ему… А еще говорят, что перевелись оригиналы на свете!

…Необъяснимый случай.

Два года назад работавшие в одной из экспедиций пионеры юные (головы чугунные) нашли где-то человеческий череп, вероятно, немецкий, из могил на Западном городище. Черепом играли в футбол, а потом бросили его около тропинки, которая ведет от Веранды к сараям.

Мы тогда жили в сараях. Вечером, когда уже темнело, мы с Борисом сидели на скамейке и курили. Борис заметил некий силуэт, двигавшийся от веранды прямо к нам. Разглядеть подробнее его было невозможно из-за темноты. Скуки ради мы стали гадать, кто бы это мог быть (тогда на Веранде жила команда Слона). Однако силуэт внезапно исчез. Мы удивились, однако подобное повторилось и на следующий вечер. Мы заинтересовались и подошли к тому месту, где таинственный силуэт исчезал. Возле тропинки, в траве, лежал череп.

На следующий день череп мы похоронили, и больше ничего подобного не происходило. И я, и Борис в эти дни были совершенно трезвыми.

Подобных баек я наслушался и начитался (хотя бы эпизод с философом во «Флоридах» Апулея). Однако в данном случае мы это действительно видели…

Из раскопа доносится радостный крик —

Чей-то точный удар погребенья достиг.

Нависает толпа, суетится фотограф…

Здесь лежит человек? Замолчите на миг!

Лист 7.

…Работу начали в 6.30. Работали в том же составе. Продолжали снимать первый штык 5-го слоя в пом. 60-а.

Характер засыпи прежний, однако в северной части помещения находок значительно меньше, чаще встречаются включения желтой глины, а также мелкие необработанные камни.

При вскрытии первого штыка 5-го слоя пом. 60-а обнаружены остатки каменной стены, идущей параллельно юго-западной стене пом. 60-а. Эта стена находится на одной линии стены Казармы, открытой еще в 1989 г.

Является ли эта стена стеной Казармы ? Сомнения вызывает характер кладки, которая очень похожа на раннесредневековую. Приблизительно на этом уровне в 1983 г. в соседнем помещении номер 60 были открыты остатки стены, которая, возможно, являлась фасадной частью стены, открытой в этом году.

Находок сравнительно немного, все они сильно фраг-л монтированы…

Вот так-то, Борис: копали, копали — откопали. То ли та Стеночка, то ли вообще бог весть что. Она? конечно, на том же уровне, что и Казарма, сам вижу. Но может быть, это просто средневековая стена на более древнем фундаменте, и такое здесь бывало. Что делать? Копать будем, однако, — пока не поймем хоть что-нибудь. Ладно, давай сигарету. Перекур.

Что ж, курим… Приходит Д., и я демонстрирую ему весь бедлам моего раскопа. Д. в ответ приглашает взглянуть на свой бедлам, который, пожалуй, почище. Хуже нет занятия, чем копать город, проживший много веков! Проживший — и к тому же умерший своей смертью. То ли дело если какой-нибудь налет, великий пожар, землетрясение, наконец. Никаких тебе перестроек, новых строительных слоев. Да, гуманизмом в археологии и не пахнет!..

…Представляю, как бы мы ругались, ежели б Херсонес не погиб тогда, в конце страшного XIV века, а худо ли, бедно, но дотянул до дня сегодняшнего. Копать современный город вообще почти невозможно. Вон, Александрия, Афины, даже Рим. Много накопали?

Ну ладно, скоро должен появиться Сибиэс, надо же ему что-то доложить? А что именно? Три камня непонятного значения и назначения?