Чармиан побелела от негодования. Но не могла же она устраивать сейчас скандал. Она сжала губы и, резко повернувшись, вышла из кабинета.

С трудом подавив зевок, Чармиан с облегчением услышала голоса гостей, которые поднимались в свои комнаты. Теперь она наконец может поехать домой.

Хотя Хокинз не просил ее остаться, она считала это необходимым: мало ли, какие проблемы могут возникнуть. Было уже почти два часа ночи… У нее было одно желание — побыстрее добраться до дома и уснуть.

— Почему бы вам не остаться здесь на ночь? — спросила Лиззи. — У меня есть свободная кровать.

— Не могу. Дома я смогу переодеться.

— Жаль, но из моего гардероба вам ничего не подойдет, — расстроилась Лиззи. — Вы такая тоненькая, а я все поправляюсь.

Хотя Хокинз никак не отметил результаты стараний нового шеф-повара, Чармиан казалось, что прием вышел удачным. Гости ели с отменным аппетитом, хвалили вина и густой черный кофе.

— Почему бы вам завтра не прийти на работу попозже? — спросила женщина.

— Мне бы и самой хотелось, но придется явиться, как обычно, к семи утра, — сокрушенно вздохнула Чармиан. — На всякий случай. Хотя я уверена, что с завтраком проблем не будет.

Чармиан, взяв сумочку, направилась к двери. Вдруг из коридора послышались шаги, и тут же сердце ее бешено заколотилось. На пороге возникла высокая фигура Хокинза.

— Вы все еще здесь? — Он взглянул на часы. — Уже третий час ночи.

— Мне не хотелось ехать домой, пока гости не улягутся спать.

— Хм, такая фанатичная преданность делу! Мне это кажется странным.

— Однако это и есть моя работа, — спокойно заметила Чармиан и, не удержавшись, снова зевнула.

— И вы не собираетесь ехать домой? — вежливо поинтересовался Хокинз. — Не правда ли?

— Напротив, собираюсь. Это займет всего полчаса, ведь дороги сейчас совершенно пустынны.

Губы Хокинза дрогнули, но, не произнеся ни слова, он повернулся и ушел.

Стараясь не зевать, Чармиан заторопилась к выходу. Уже на ступенях широкой лестницы она услышала, что Хокинз возвращается. Наверное, чтобы включить сигнализацию, когда она уедет, подумала Чармиан. Но он вышел вслед за ней.

— Сюда, — коротко бросил он и махнул рукой в сторону своего «ягуара».

Чармиан удивленно взглянула на него.

— Садитесь, — скомандовал он, открывая дверцу машины. — Вы не можете сейчас вести машину. Еще заснете за рулем.

— Нет-нет, все в порядке, я вполне в состоянии сесть за руль, — попыталась возразить Чармиан. Но Хокинз явно не собирался вступать в спор и, судя по его решительному виду, был готов применить силу, если она откажется сесть в «ягуар».

Смутившись, она послушно подошла к его машине. В конце концов, из-за этого не стоит ссориться с хозяином.

Ей казалось, что, несмотря на усталость, она в состоянии вести машину. Тем не менее она не сразу попала ногой на подножку.

Кругом было темно и тихо. Лишь поблескивали маленькие огоньки сигнализации.

Неожиданно Чармиан словно окатило горячей волной, щеки ее запылали. Может, тут сказывалась усталость?

Не успела она оглянуться, как Хокинз подхватил ее на руки и усадил в машину. Его пальцы крепко сжали ее талию, и она почувствовала на шее теплое дыхание.

Изо всех сил стараясь держаться независимо, Чармиан позволила ему усадить себя и пристегнуть ремень безопасности.

— В этом нет никакой необходимости… — снова начала она. Но Хокинз уже завел двигатель. — И к тому же мне понадобится моя машина, чтобы утром приехать на работу.

— Ничего, возьмете такси, расходы запишете на мой счет, — зло ответил он. — Разумеется, этого не случилось бы, если бы вы ночевали в доме.

— Но я не могу. Я нужна бабушке.

Хокинз нахмурился.

— Ах да, ваша бабушка… Кстати, как она себя чувствует?

Его это явно не интересовало, так холодно прозвучал вопрос. Глаза Чармиан наполнились слезами, и она произнесла дрожащим голосом:

— Не знаю… Она сейчас в клинике, на обследовании перед операцией. Я хотела повидать ее этим вечером… Кажется, ей сделали какие-то дополнительные анализы… Я хочу поговорить с врачом.

— Так она сейчас в клинике?

— Да…

— Тогда вам лучше завтра не выходить на работу, а съездить к ней. — Прежде чем Чармиан успела что-нибудь возразить, он хмуро добавил: — Нет смысла ходить на работу, страдая от усталости и беспокойства. Вряд ли от вас будет много пользы.

Чармиан уставилась в окно, борясь со слезами. Сомнительно, чтобы за этими грубыми словами скрывалась забота. Да и почему он должен заботиться о ней? А если ее это волнует, то, вероятно, просто от переутомления и тревоги за бабушку. Вот и все.

Как ни странно, оказавшись в машине ночью, на темной пустынной дороге, с этим малоприятным мужчиной, она вдруг испытала прежде незнакомое ощущение… Покоя? Нет, только не покоя… Скорее защищенности. Откуда это ощущение?

Чармиан украдкой взглянула на хозяина. Он был полностью поглощен дорогой и, казалось, забыл о ее существовании.

Какое-то подспудное чувство предупреждало Чармиан, что в обществе хозяина она вовсе ни от чего не защищена. Вряд ли человек его типа был надежен…

— Показывайте, куда дальше. — Голос Хокинза прервал ее размышления.

Чармиан облегченно вздохнула, когда машина наконец остановилась у коттеджа бабушки. Хокинз не спешил уезжать. Он вышел из машины, явно намереваясь проводить Чармиан до двери.

— Все в порядке. Я… я справлюсь сама.

Но он уже открывал ворота.

— Как далеко отсюда клиника? — спросил он, окидывая хмурым взглядом небольшой сад и тропинку к дому.

— Около двух миль, — ответила Чармиан. — Но почему вы спрашиваете?

— Если бы я был врачом вашей бабушки, то вряд ли разрешил ей возвращаться сюда, в этот отдаленный уголок, пока не убедился, что ей не угрожает опасность. Я имею в виду, ее здоровью.

Чармиан ничего не ответила. Она и сама раздумывала над этим. Но не могла же она находиться рядом с бабушкой двадцать четыре часа в сутки, как и позволить себе частную сиделку. Чармиан беспомощно опустила плечи. Слова Хокинза снова напомнили ей о проблеме, которую она пока не могла решить и старалась отодвинуть подальше.

Чармиан чувствовала себя неуверенно, идя перед Хокинзом по темной тропинке. Ночной прохладный воздух был напоен ароматом распустившихся в саду роз.

На крыльце не было света. Чармиан мысленно выругала себя за то, что заранее не приготовила ключи, и теперь заставляла Хокинза ждать, пока она рылась в сумочке.

Если бы только он не стоял так близко к ней!.. Запах его кожи вызывал в ней дрожь. И хорошо еще, что было темно, и он не мог разглядеть предательский румянец на ее щеках. Куда же подевались эти ключи?!