(Ф) Торренсы объявились в этих местах году в тридцать седьмом – приехали в автофургоне отдохнуть. Реннел Торренс к этому времени уже развелся с женой, единственный ребенок – дочь Мара – остался на его попечении. Девочке в то время было около четырнадцати лет. На следующее лето они вернулись, опять в автофургоне. После этого о них Долго ничего не было слышно, пока в 1945 году они не приехали в Плаш-Мидоу и не поселились в амбарчике. Никаких связей в округе не выявлено; неизвестно также, были ли они до этого знакомы с Ситонами.

(Ф) Финни Блэк. Роберт и Джанет привезли его с собой в Плаш-Мидоу после медового месяца. Откуда он взялся, никому не рассказывали, и никто о нем ничего не знает. Медовый месяц проводили в Дорсете. (С) В деревне ходят слухи, что Финни – незаконный сын Роберта.

Вот такие дела, – закончил Пол, откинувшись на спинку шезлонга и вылавливая соломинкой попавшую в кружку с пивом пчелу. – Это все, что я могу для тебя сделать. Что-нибудь вырисовывается?

– Нет. Никаких идей.

– А у меня есть одна. Предлагаю следующую версию: человек, которого мы знаем как Роберта Ситона, – вовсе не Роберт Ситон.

– В самом деле? Кто же он?

– Его брат Освальд. Освальд пользовался в этих краях самой дурной репутацией. Питал пристрастие к молоденьким девочкам – чем моложе, тем лучше. В конце концов он попадает в грязную историю, инсценирует самоубийство, платит Роберту большие деньги, чтобы тот уехал из страны, сбривает бороду…

– А, так у него была борода?

– Да, и возвращается в Плаш-Мидоу под видом Роберта. Он был старше брата всего года на два – ерунда – и внешне очень сильно походил на него.

– Настолько, что даже Лайонел и Ванесса ничего не заметили?

– Ну, видишь ли, после смерти его первой жены он довольно долго – пару лет, не меньше – почти не виделся с детьми. Они жили у каких-то родственников. Джанет, безусловно, тут же его раскусила и шантажом заставила Освальда на ней жениться. Через десять лет Роберт возвращается из-за границы. Освальду угрожает разоблачение, и он убивает брата. Ну что, устраивает тебя такое решение? Неплохо, ты не находишь?

– Было бы неплохо, да вот в твоей версии дыра на дыре и все расползается на кусочки, только пальцем ткни. На чем ты основываешь свою фантастическую историю?

На том, что так называемый Роберт Ситон за последние десять лет не написал ни строчки! – Пол торжествующе наклонился к Найджелу.

Но…

– Какие у тебя доказательства, что он сочиняет эпопею о первой мировой войне? Никаких, кроме его собственных слов и восторгов Джанет. Это все. Очень сомнительно, очень ненадежно, старичок. И ты им поверил? Да в этих тетрадочках, которые ты притащил от них вчера, ни слова нет нового, или я не прав? Ты попроси у него какую-нибудь рукопись, которую он написал после 1938 года. Спорю на кружку пива, ничего ты не получишь.

– Ну а как сюда вписываются Торренсы?

– Торренсы? Подожди-ка, я как-то о них не подумал. О, знаю! После очередной пьянки Торренс просыпается где-нибудь в дюнах и видит, как Освальд складывает в лодку одежду, на нее бросает записку о самоубийстве, а потом крадучись уходит от Бристольского канала. Торренс начинает разбираться, видит, что дело нечисто, и доводит Освальда до безумия своим вымогательством. В конце концов «Роберт», еще недавно бывший Освальдом, вынужден предоставить Торренсу уютное гнездышко до конца жизни.

Найджел хмуро поглядел на друга.

– Думаю, что тебе лучше все-таки заниматься сельским хозяйством, сказал он, помолчав.

Пол улыбнулся во весь рот.

– Тебе совсем не понравилась моя теория? Ну, в общем, я не очень-то удивлен. Она пришла мне в голову только минуту назад.

– Но все же, – заметил Найджел, – ты случайно наткнулся на два очень важных момента. Интересно… Ты никого не знаешь здесь поблизости, кто бы был хорошо знаком с Ситонами в старые времена?

Пол задумался.

– Есть тут один. Старый Кили, редактор «Редкот-газетт». Он местный, наверняка сможет помочь. Я могу тебя с ним познакомить. Вот что, я прямо завтра отвезу тебя к нему. Я обещал ему яиц, и мне нужно встретиться там с одним человеком насчет теленка, так что о бензине не думай, это моя забота. А на обратном пути я могу забросить тебя в Плаш-Мидоу.

На следующее утро, в половине двенадцатого, Найджел сидел в кабинете редактора Кили. Пол договорился об этой встрече по телефону, а потом отвез его в редакцию «Редкот-газетт» – грязное, давно не крашенное здание рядом с железнодорожной станцией.

Мистер Кили, седовласый, какой-то по-домашнему уютный человек в рубашке с короткими рукавами, принял у Найджела ящик с яйцами, посмотрел по сторонам и, не найдя лучшего места, поставил ящик на заваленный бумагами стол.

– Передайте мистеру Уиллингхэму большое спасибо. Жена будет очень рада. Прямо смешно, как мы вернулись к натуральному хозяйству: меняем товар на товар.

– И что Пол получит взамен? – нахально спросил Найджел.

– Как что? Рассказ! – с удовольствием ответил мистер Кили. Присаживайтесь, прошу вас. Вот сюда. Позвольте, я уберу бумаги…

Редактор «Редкот-газетт», казалось, никуда не торопился. Он не спеша набил трубку, позвонил, чтобы принесли чаю, и только когда чай был подан, сел в свое редакторское кресло и с несколько смущенным видом журналиста, который сам вдруг оказывается в положении интервьюируемого, спросил Найджела, чем может быть ему полезен.

Найджел заранее решил сразу выложить все карты на стол. Он рассказал о том, что связан с суперинтендантом Блаунтом, и о том, что знаком с Робертом Ситоном. Затем добавил, что ему бы хотелось заполнить некоторые пробелы в прошлой жизни Ситона, о которой он в данный момент знал только в общих чертах. Потом намекнул, что на бартерной основе, в обмен на воспоминания мистера Кили, постарается сделать так, чтобы «Редкот-газетт» получила эксклюзивный материал о происшествии в Ферри-Лейси, как только полиция разрешит передать его прессе.

– Какое отношение имеет убийство в Ферри-Лейси к Бобу Ситону?

– Вот об этом-то и должен быть материал.

– Не думаю, чтобы «Редкотт-газетт» была очень заинтересована в эксклюзивных материалах, мистер Стрейнджуэйз. Мы же не на Флит-стрит. И в наших краях мистера Ситона хорошо знают и очень уважают.

– Едва ли вы уважаете его больше, чем я, мистер Кили. Полицейское расследование для любого, кто попадает в его орбиту, – очень тяжелое испытание, и мне хотелось бы, насколько это возможно, облегчить мистеру Ситону эту нелегкую и неприятную ношу.

– Да, Боб и без того хватил в жизни горя. Я не хочу доставлять ему новых неприятностей.

– Поверьте мне, мистер Кили, – искренне произнес Найджел, – я бы не пришел к вам, если бы хотя бы на минуту допускал, что это может повредить Роберту Ситону. Просто вышло так, что это следствие оказалось сфокусировано на Плаш-Мидоу – будем надеяться, временно. Я большой поклонник творчества Ситона, и мне хотелось бы по мочь ему – и всему его семейству, естественно. Но я ничего не смогу сделать, если не буду хоть немного больше знать о прошлом.